О первых началах - страница 11

Итак, каким образом можно было бы, опираясь при первом шаге на очевидное, совершить подобное восхождение? Конечно, во главу угла необходимо поставить то положение, пользуясь которым мы по мере сил совершим переход от первого ко второму, причем со всей возможной осторожностью.

9. Так вот, пусть будет сказано, что ни в чем не испытывающее недостатка всегда предшествует нуждающемуся. В самом деле, то, что нуждается в другом, по природе рабски служит ему в силу необходимости в предмете своей нужды. Если же два предмета взаимно нуждаются друг в друге, то оба они испытывают нужду как иные и ни один из них не будет началом, так как подлинному началу более всего свойственна независимость[89], ибо если бы оно нуждалось в чем-то, то в таком качестве уже не было бы началом. Началу необходимо быть только самим собой, то есть началом. Следовательно, ему приличествуют независимость и несогласие с тем, чтобы прежде него имелось что-либо. Соглашаться же с этим оно будет, обладая в каком бы то ни было отношении зависимостью. И если бы оно испытывало нужду в чем-то предшествующем себе, в том, что является началом в большей степени, то было бы неудивительно, если бы и в этом случае оно было началом для последующего: в последнем-то оно не нуждается. А вот если бы оно в каком-то отношении нуждалось и в нем, то уже не играло бы применительно к нему роли начала[90].

Итак, возьмем качественно определенное тело[91]; ведь оно-то как чувственно воспринимаемое и есть первое, изреченное для нас. А является ли оно первым на самом деле? Да ведь имеются две вещи: собственно тело и «вот это» — то, что находится в положенном в основу теле[92]. А какая природа из двух является первичной? Действительно, составное испытывает нужду в собственных частях. Однако то, что заключено в положенном в основу, нуждается в этом самом положенном в основу. Следовательно, допущение, что тело будет началом, так же как и первой сущностью, неверно.

Во-первых, начало не могло бы присоединить к себе ничего из следующего за ним и происходящего от него. Тело же, как мы говорим, качественно определено. Значит, таковость и качественная определенность — именно то, что присоединяется к нему как к иному,— происходят не от него[93].

Во-вторых, тело есть нечто во всех отношениях делимое и каждая его часть испытывает нужду в остальных, так же как и все тело нуждается во всех своих частях. Следовательно, оно, испытывающее нужду и составленное из испытывающего нужду, вовсе не могло бы, пожалуй, быть независимым[94].

Кроме того, если оно является не единым, а объединенным, то нуждается в связующем едином, как говорит Платон[95]. Однако нечто на деле общее и безыскусно-безвидное — это как бы материя; стало быть, тело, чтобы быть не просто телом, а именно этим телом, например огненным или земляным и, вообще говоря, упорядоченным и качественно определенным, нуждается в порядке и видовой соотнесенности. Следовательно, присоединяющееся к нему приводит его к совершенству и упорядочивает в качестве уже второго положенного в основу, например той материи, про которую говорят, что она вторая[96].

А не является ли началом само присоединяющееся? Разумеется, это невозможно. Ведь оно не пребывает как самостоятельное и не просто существует, а располагается в положенном в основу и нуждается в нем. Если же строить предположения не относительно положенного в основу, а об одной из стихий, образующих каждую вещь, например о живом существе, таком как лошадь и человек, то и в этом случае каждое из двух нуждается в каждом — и положенное в основу, и находящееся в полотленном в основу, а вернее, общая стихия, каково живое существо, и особенные стихии, каковы разумность и неразумность. Действительно, стихии всегда нуждаются друг в друге, и то, что состоит из них,— в самих стихиях. Вообще же, чувственно воспринимаемое и его явленность, предназначенная для нас, не есть ни тело, ибо последнее само по себе ощущения не вызывает, ни качество, ибо оно не связано с неким отстоянием, соответствующим ощущению