О возвышенном - страница 6

стр.

.

4. Лишний вес обременяет не только наши тела, но и речи, которые становятся рыхлыми, неправдоподобными и производят нередко на слушателя обратное действие. Недаром говорится, что нет никого более чахлого, чем больной водянкой[7]. Впрочем, напыщенность в речах стремится все же вознестись к возвышенному.

Полной противоположностью величественному следует признать ребячливость[8], как нечто низменное и мелочное. Она представляет собой один из самых неблаговидных пороков стиля. Но что же такое эта ребячливость? Не что иное, как школярский образ мышления, завершающийся вследствие своей суетливости ледяным бесстрастием. Этим недостатком страдают те сочинители, которые в погоне за чем-то особенным, изысканным и блестящим заканчивают свои поиски безвкусным и мелочным подражанием.

5. К нему примыкает еще третий порок патетического стиля, названный у Феодора «парентирсом»[9], т. е. ложным пафосом.

К нему относится пафос либо вообще неуместный, либо превышающий отведенную ему меру. Некоторые авторы, подобно пьяницам, упиваются пафосом, не имеющим никакого отношения к содержанию их речи. К подобным излишествам влекут их личные склонности и безоговорочная вера в школьные правила. Такие ораторы неистовствуют перед равнодушными слушателями, подобно бесноватым, случайно оказавшимся среди здоровых людей. Но пока отложим вопрос о пафосе.

Глава четвертая

1. Вторым пороком возвышенного стиля, о которых я сказал выше, а именно искусственной холодностью речи, больше всех страдает Тимей[1], человек в достаточной степени одаренный во всем прочем, иногда даже не чуждый величественного, весьма образованный, большой мастер на всякие выдумки; но при всех достоинствах он любит ревностно обличать чужие недостатки и проявляет полное равнодушие к своим собственным, а зачастую вообще не замечает их; в поисках всего необычного и неожиданного Тимей способен дойти до предела ребячливости.

2. Здесь я ограничусь всего одним или двумя примерами, так как Цецилий в своем сочинении привел их достаточное количество. Прославляя Александра Великого, Тимей говорит о нем так: «Александр быстрее овладел всей Азией, чем Исократ сочинил „Панегирик“[2], призывая выступить против персов».

Изумления достойно это сравнение македонского царя с софистом! Стоит, Тимей, к этому отнестись серьезно, сразу же придется признать, что даже спартанцы уступили в мужестве Исократу: им пришлось тридцать лет покорять Мессению[3], а он сочинял «Панегирик» всего десять лет.

3. А вот слова того же Тимея об афинянах, ставших пленниками сицилийцев[4]: «Они обесчестили бога Гермеса, разбив его изваяния. За это были они жестоко наказаны. Кару свою они понесли от того человека, который по отцовской линии происходит от беззаконно оскорбленного бога – от Гермократа, сына Гермиона». Я удивляюсь, милый Терентиан, почему в таком случае он не написал о тиране Дионисии[5] следующее: «Дионисий поднялся против самого Зевса с Гераклом, поэтому Дион совместно с Гераклидами лишил Дионисия власти».

4. Впрочем, стоит ли говорить много о Тимее, если даже такие знаменитости, как Ксенофонт и Платон, вышедшие из школы самого Сократа, увлекаясь пустяками, порой не замечали собственных безвкусиц. Вот что, например, пишет Ксенофонт в «Лакедемонской политии»[6]: «Голос спартанцев слышен реже, чем голос мраморных статуй, взгляд их труднее поймать, чем взор бронзовых изваяний, они стыдливее девиц очей наших – наших зениц»[7]. Амфикрату, а не Ксенофонту пристало назвать зрачки стыдливыми девицами очей; и кому вообще, клянусь богами, придет в голову мысль назвать зрачки стыдливейшими, когда любому хорошо известно, что бесстыдство человека прежде всего обнаруживается в его глазах; ведь сказал же Гомер: «О винопийца, с взорами пса»[8].

5. Тимей похитил у Ксенофонта это холодное выражение и присвоил себе как самую бесценную добычу; рассказывая об Агафокле[9], который сначала согласился на брак своей племянницы, а потом во время брачной церемонии сам же похитил ее, он добавляет: «Разве смог бы рискнуть совершить подобное преступление человек, глазами которого глядели бы целомудренные девы, а не блудницы».