Об обращении с людьми - страница 24

Вообще говорить на ухо другому в обществе, когда кто- нибудь смешно танцует или худо играет на каком-нибудь инструменте и тем самым возбуждает насмешки и скуку в присутствующих; либо, не понимая карточной игры, или играя худо, приниматься за оную и тем испытывать терпе­ние своих сотоварищей, или незнанием игры приводить их в убыток, - суть такие несообразности, коих избегать должно. Не заглядывай также в чужие бумаги! Многие не могут тер­петь и того, чтобы присматривали за ними во время чтения или другого какого-либо занятия. Не должно также одному оставаться в той комнате, в которой лежат бумаги и деньги. Если две особы, идущие впереди меня, говорят тихо между собою, вовсе не примечая меня, то я обыкновенно произво­жу некоторый шум, дабы не навлечь на себя подозрения в подслушивании и избавить их от всякого замешательства. Сколь ни маловажны сии, по-видимому, мелочные замеча­ния, однако они много способствуют к приятности в обра­щении.

(51) .

Часто случается, что разговоры других навлекают нам скуку. Рассудок, предосторожность и человеколюбие вну­шают нам в таком случае, когда нельзя уже избежать оных, прибегать к терпению и не обнаруживать своей досады ка­кими-либо оскорбительными поступками. Чем незанима­тельнее разговор, и чем болтливее наш собеседник, тем свободнее можно мыслить в продолжении его разговора о других вещах. - Положим и того бы не было! Но если в жиз­ни своей мы теряем многие часы напрасно, то не обязаны ли сделать некоторое пожертвование в пользу того общества, в коем находимся? Не часто ли случается, что и мы сами, не­смотря на мнимую важность наших разговоров, причиняем другим скуку своею словоохотливостью?

(52) .

Некоторые люди ловкость в обращении и дар скоро при­обретать знакомство и благосклонность других, кажется, получили с рождения. - Напротив того, многие, несмотря на ежедневное их обращение с людьми всякого рода, в продол­жении всей их жизни остаются застенчивыми и робкими. Правда, сия застенчивость происходит от недостаточного воспитания, а иногда бывает действием тайного тщеславия, которое перерождается в замешательство из опасения, что мы не можем блеснуть. - Но многим сия робость пред чужи­ми людьми кажется дана самою природою, и все старания, прилагаемые к ее истреблению, остаются безуспешными. Один владетельный Князь, благороднейший и образован­нейший из всех мужей, мне известных, и который, судя по внешности, действительно не должен бы опасаться чуждых впечатлений на других, уверял меня, что хотя он по званию своему с самой юности был окружаем множеством посто­ронних особ разного рода, однако же никогда не выходил в переднюю, наполненную ожидающими его придворными, не будучи на несколько минут приведен в некоторое заме­шательство. Впрочем, коль скоро минуется его застснчи- ность, то он начинает говорить со всяким ласково, откровен­но, и притом о лучших вещах, нежели обыкновенно в таких случаях бывают предметом разговоров владетельных особ, например: погода, дурные дороги, и пр. и пр.

Итак, известная ловкость в обращении и искусство ка­заться занимательным при первоначальном знакомстве; без принуждения входить в разговор со всяким человеком и, скоро узнав качества нашего собеседника, избирать предмет разговора для него интересный, - вот свойства, о приобрете­нии коих должен стараться каждый! Однако же желатель­но, чтобы это не переродилось в бесстыдство и навязчивость вертопрахов, которые часто за общим столом в трактире уз­нают в несколько минут всю жизнь людей совершенно им чуждых и в замену того рассказывают им свою собствен­ную, предлагают свои услуга и требуют взаимной. Главное дело состоит в том, чтобы с легкостью уметь применяться к чужому тону, ничего не выпячивать и не делать заметным того, что в том случае было бы непонятно и не возбудило бы внимания.

(53) .

Во всяком обществе избегай излишних требований! - Не должно слишком выпячивать себя, занимать собою всех лю­дей и везде требовать предпочтения. Не надобно добиваться того, чтобы все обращали на нас особенное внимание; в про­тивном случае мы принуждены будем везде почитать себя презираемыми и чрез то самое играть жалкую роль; причи­нять несносную скуку себе и другим и с прискорбием избе­гать взаимного обращения с другими людьми. Я знаю многих людей, которые, если должны бывали показать себя с какой-нибудь выгодной стороны, то сие было не иначе, как сделавшись средоточием, вокруг коего должно было об­ращаться все прочее. Знаю много и таких, кои не могут тер­петь в своем кругу тех, которые бы могли в чем-либо с ними равняться. Такие люди бывают великодушны, благородны, полезны, благодетельны и мудры, коль скоро на них только одних обращено внимание; но малодушны, низки, мсти­тельны и слабы, если только ставят их наряду с прочими. Они подавляют всякое предприятие, задуманное не по их предначертанию, и, что всего страннее, оставляют без ис­полнения свое собственное, коль скоро отвлечет их в сей момент что-нибудь на их взгляд более привлекательное. Вот самое несчастное и вредное общелюбию расположение! Впрочем, я советую для счастья собственного и других лю­дей сколь можно менее ожидать и требовать в общежитии.