Об обращении с людьми - страница 23

Не нужно доказывать, сколь вредно вообще такое не­осторожное разглашение тайн собственных и чужих. - Впрочем, есть множество других предметов, которые хотя, собственно, не суть тайны, однако по внушению рассудка надлежит и в оных хранить молчание. Много бывает еще и таких, разглашение коих хотя ни для кого не может быть полезно и занимательно, однако может быть в состоянии произвести для иных вредные последствия. По сему советую всегда хранить благоразумную молчаливость, которая, од­нако же, как важнейшая в общежитии добродетель, не дол­жна перерождаться в смешную скрытность. Впрочем, по справедливости заметить должно, что в Государстве Деспо­тическом люди вообще молчаливее, нежели в том, где цар­ствует свобода. - Там недоверчивость и страх заставляют каждого молчать и быть скрытным, а здесь всякий следует стремлению своего сердца, изъясняется свободно. Если одну и ту же тайну нужно вверить многим людям, то и в таком случае должно требовать от них неограниченного молча­ния, дабы каждый из них думал, что он один только ею об­ладает, следовательно, он один обязан хранить ее свято и ненарушимо.

Иные люди имеют весьма дурную привычку объясняться неопределенно и ничего не обещать в то время, когда про­сишь их молчать о каком-либо открываемом им деле. В та­ком случае, полагаясь на их молчаливость, по своему чистосердечию мы рассказываем им все подробно. Сему по­ступку следовать не должно. Человек искренний объясняет­ся без всякой скрытности и не прежде выслушивает нас, как уже объяснившись наперед, может ли он умолчать о вверяе­мой ему тайне или нет.

(49) .

То, что французы называют Contenance, т.е. всегдашнее хранение присутствия духа и согласие во внешних поступ­ках, всегда одинаковое расположение, избежание стреми­тельности и всех порывов страстей и опрометчивых поступков, - вот о чем наиболее должен стараться человек пылкого характера.

Великое дарование, приобретаемое только опытностью и вниманием, есть искусство выражаться определенно, пра­вильно и плодовито, не слишком распространяясь в своих речах; предлагать что-нибудь с живостью, соображаясь при этом со способностями тех людей, с коими говорим; не наво­дить скуки, рассказывать забавно, не смеясь над собствен­ными вымыслами; и предмет свой, смотря по обстоятельствам, представлять в важном или смешном виде и придавать ему естественные украшения, - сие, говорю я, искусство есть один из величайших даров, которыми только венчаются усилия человеческие. При этом надобно обра­щать внимание на все внешнее, особенно иметь во власти своей лицо. Если нам известно, что некоторые ужимки, на­пример, во время смеха, придают лицу нашему отврати­тельный вид, то надобно их избегать. Осанка и телодвиже­ния должны быть благородны. - Не должно, подобно простолюдину, в разговорах маловажных и не выражающих никакой страсти, делать сильные движения головою, рука­ми и пр., должно стоять прямо, смотреть прямо, но скромно в глаза людям, и не дергать за рукав, пуговицы или что-ни­будь другое, либо беспрестанно перебирать пальцами. Сло­вом. все, что только внушают утонченное воспитание и благоразумная осмотрительность, - все то принадлежит к приятности обращения. В таких вещах должно меньше все­го позволять себе пренебрегать ни одним самым маловаж­ным правилом, предписываемым благопристойностью, даже и в кругу семейном, дабы не привыкнуть к тому, против че­го мы столь часто грешим и что почитаем великою тяго­стью, когда привыкли уже извинять собственное наше о том пренебрежение. Все сии мелочные правила обращения, к коим мы приучаемся с самого детства (о которых говорить здесь почитаю не у места), бывают столь значительны в глазах некоторых людей, что нередко мы находим свое сча­стье постоянным соблюдением оных.

(50) .

Есть еще другие маловажные неблагопристойности и не­сообразности в общественном обращении, которые могли бы быть неприятны и для нас, если бы происходили от другого лица, например, во время проповеди спать, на концерте болтать, шептать кому-то на ухо позади другого, или давать ему такие намеки, которые бы первый мог принять на свой счет.