Об украинском литературном языке: некоторые факты - страница 3

Литературному языку противостоит разговорный, ненормированный, необработанный язык неофициального быта, диалекты, просторечие. Впрочем, он вполне может отражаться и в письменной речи; таков, в частности, язык новгородских берестяных грамот и некоторых секторов интернета.

По мере развития искусства, и в частности художественной литературы, развивается и соответствующий язык. Он ориентирован на изменение, на поиск новых выразительных возможностей и на оригинальность. При этом языки литературный, разговорный и художественной литературы вступают во все более сложное взаимодействие; в частности, не меняя своего функционального назначения, они абсорбируют элементы друг друга.

Из сказанного ясно, что говорить о литературном языке в современном смысле применительно к Киевской Руси не приходится, поскольку целенаправленное развитие языка только начиналось. К тому же языков, одновременно находившихся в употреблении, было два: древнерусский и старославянский – древнейшая ступень церковнославянского; такая ситуация называется двуязычием. На древнерусском хоть и говорили, однако письменность получили только с церковнославянским (по происхождению южноболгарским, македонским) – языком родственным, но все же несколько иным. На старославянском функционировали богослужебные тексты, его активно использовали также в житиях, поучениях. Древнерусский, помимо разговорного общения, употреблялся в юридических документах, летописях, переписке. Оба языка находились в постоянном взаимодействии, однако эталонным в качестве литературного языка был все же старославянский.

Основой формировавшегося языка служило киевское койне (этим древнегреческим словом лингвисты называют функциональный наддиалектный тип языка с широким диапазоном коммуникативных сфер, используемый для повседневного общения), которое использовало как южно-, так и севернорусскую лексику и распространилось по всей территории Киевской Руси. В частности, на киевском койне написана «Русская правда».

3

Развитие и структура литературного языка тем или иным способом отображают развитие и структуру общества, в котором он функционирует. Разность исторических судеб Москвы и Киева не могла не сказаться на разности русского и украинского литературных языков.

В середине XII столетия великокняжеский престол был перенесен из Киева во Владимиро-Суздальскую Русь. Это, а также различная историческая судьба разных – Северо-Восточной, Киевской, Галицкой, Новгородской – частей Русской земли в XIII–XIV веках привело к тому, что из единой древнерусской (древневосточнославянской) народности складываются три самостоятельные – великорусская, украинская и белорусская, – и параллельно – три новых языка. Как отмечал А. И. Горшков, «с образованием трех восточнославянских народностей изменяется содержание понятия “русский язык”. Применительно к периоду Древней Руси “русский язык” – это язык всех восточных славян <…>, а применительно к последующим периодам <…> это язык только одной из трех восточнославянских народностей (а позднее – наций)».

В XIV–XVII веках Московская Русь (Московия, как называли ее западные современники) начала объединять вокруг себя русские земли, последовательно устраняя все прочие центры влияния. В то же время украинские земли входили, наряду с польскими и литовскими, в состав Речи Посполитой – не слишком прочного государственного образования, имевшего несколько центров силы. Все это сказалось и на судьбе литературных языков. При сравнении украинского и русского литературного языков выясняется, что они, при всем родстве, весьма различны, о чем писал, в частности, один из крупнейших специалистов по славянским языкам академик Н. И. Толстой. Украинский язык теснее связан с диалектной базой, нежели русский, причем если русский опирается на московское городское койне, то украинский – не только на киевско-полтавский диалект, но и на галицийские говоры. Украинский ориентирован скорее на фольклорно-поэтическую традицию; русский же, напротив, на книжную архаику.

При этом оба языка сохранили с кирилло-мефодиевским наследием непрерывную, хотя и разноприродную связь. В Московии стремились восстановить святую старину; этим объясняется так называемое «второе южнославянское влияние» XIV–XV веков (первым считается заимствование письменности и христианских книг из Болгарии) – искусственная архаизация письменной речи под влиянием болгарской книжности: церковные книги правили по греческим образцам, восстанавливали ушедшие из русского извода церковнославянского языка буквы греческого алфавита (кси, пси, фита и др.), по греческим образцам изобретались сложные слова (пение красногласное, море многомутное, орел небопарный), усложнялся синтаксис. Появился особый стиль – «плетение словес»: Письменная и разговорная речь максимально расподоблялись. Эти языковые процессы шли не сами по себе, а сопутствовали утверждению концепции «Москва – Третий Рим». Парадоксальным образом по схожей модели в середине XVII столетия осуществлялось и «третье южнославянское влияние», вылившееся в церковную реформу.