Обитель теней - страница 27

Гвин с клириком нерешительно топтались у сторожки, не зная, куда теперь податься.

— Может, он у настоятеля? — предположил Томас.

Гвин фыркнул. Какие визиты в такую рань? В надежде, что коронер вернулся в постель, они двинулись обратно по коридору в сторону опочивальни.

— Это что за чертовщина? — Гвин остановился у дверцы, ведущей в погреба.

Томас прислушался, склонив голову набок, и расслышал приглушенные удары. На ум ему сразу пришел замерзший труп в подземелье, и клирик, побледнев, заторопился дальше, в безопасную постель, но Гвин оказался покрепче духом.

— Давай-ка откроем эту проклятущую дверь, — пробурчал он и отодвинул строптиво взвизгнувший ржавый засов.

В нише стук слышался громче, и стало ясно, что он доносится из-за тяжелой дубовой двери погреба.

— Посвети мне, Томас. Никакие это не призраки, — прикрикнул Гвин.

Клирик откопал в нише оплывшие свечи и засветил их от тусклого сального светильника. При их свете констебль отодвинул тяжелый засов внутренней двери, она тут же распахнулась, и тяжеловесное тело вывалилась прямо на него. Это был де Вулф, растрепанный, перемазанный кровью, капавшей из носа и из ссадин на лице. Он прислонился к стене и медленно сполз на пол, дрожа и богохульствуя без остановки.

— Я уж думал, придется здесь дожидаться, пока они утром явятся за покойницей, — простонал он. — К тому времени им пришлось бы хоронить двоих.

Помощники подняли его на ноги и принялись осматривать раны, одновременно слушая его рассказ.

К счастью, повреждения ограничивались несколькими синяками, ссадинами и порезами, да еще надо лбом под волосами обнаружилась шишка величиной с голубиное яйцо.

— Какой-то ублюдок скинул меня с лестницы и запер дверь! — прорычал коронер, когда запас ругательств иссяк. — Я, верно, лишился чувств, потому что, когда очнулся, лежал внизу на полу. Иисусе, потише с синяками! — Он поморщился, схватившись за ногу над коленом.

— Кто это сделал, кронер? — сердито спрашивал Гвин. — Я сию минуту пойду и вышибу из него дух!

Джон со стоном поднял ладонь.

— Остынь, Гвин. Я понятия не имею, кто это был: он подкрался сзади — а может, и она! Лучше помоги мне добраться до постели. К рассвету приду в себя.

Они провели его по коридору и помогли взобраться по лестнице. Томас решился спросить, что понадобилось его начальнику в склепе среди ночи. Он боялся услышать в ответ, что некая сверхъестественная сила заставила де Вулфа вернуться к гниющему трупу. Но тот показал на большую круглую заколку из серебра, придерживавшую плащ у него на плече.

— Когда ложился, заметил, что она пропала. Потерять ее я мог только в этом распроклятом погребе.

— А до утра нельзя было подождать? — недовольно спросил Гвин уже у входа в опочивальню.

— Она дорого стоит — и к тому же мне ее подарила когда-то одна леди, — проворчал Джон. — Бог знает, кто мог утром прийти за телом. Я не хотел ждать. Свеча у меня погасла, так что пришлось исползать пол на четвереньках, чтобы ее нашарить.

Томас содрогнулся, представив себя в темноте наедине с протекающим гробом, и решил, что никто не сравнится с коронером в крепости нервов. Когда де Вулф, постанывая, растянулся на тюфяке, Томас через весь монастырь добрался до госпиталя и поднял старого лекаря. Тот, собрав свои бинты и мази, заковылял к опочивальне, чтобы промыть раны коронера. Ему было сказано, что де Вулф упал с лестницы, но с какой именно, не уточнялось.

— Не разбудить ли и настоятеля? — предложил Гвин, который все еще переживал дерзкое нападение на своего начальника, но Джон остановил его.

— Нет смысла вытаскивать его из постели. Мне сейчас нужно только отдохнуть. Повидаюсь с ним утром.

— Если не сам он тот мерзавец, что столкнул вас с лестницы, — пробормотал себе под нос Гвин.

В день похорон взошедшее солнце осветило бледное ясное небо, а снег, выпавший накануне, застыл на земле твердой, как железо, коркой. Вся вода, даже в кувшинах в гостевой спальне, промерзла насквозь. Когда де Вулф поднялся, все тело у него ломило и ныло, но в целом падение не особенно повредило ему, и он вместе с Гвином и Томасом спустился в трапезную, где каша и теплый хлеб в сочетании с элем, согретым на кухне, помогли им немного оттаять.