Облако - страница 53

— Мы тоже изменились, — заметил господин Йордан.

— А как дедушка с бабушкой? — спросила госпожа Йордан.

Янна-Берта сообщила, что они всё ещё на Майорке. Нет, они ничего не знают ни о смерти папы с мамой, ни о смерти своих внуков.

— Ах ты, господи! — опечалилась госпожа Йордан. — Что им ещё предстоит! Если вскоре откроют запретную зону № 3, они же сразу вернутся домой.

Господин Хофман подгонял группу. Осталось идти, видимо, не так уж долго. Тина держалась около Янны-Берты. Они шагали сквозь туман. Заморосил мелкий дождь. По слухам, сказала Тина, зону № 3 собираются открыть к первому октября.

— Йорданы хотят сразу вернуться домой, — выложила она свежие новости. — В первый же день. Из-за своего сада. Госпожа Йордан предпочла бы выждать какое-то время, но он не хочет задерживаться. Крестьяне из окрестностей Шлица тоже рвутся домой. Им ведь надо успеть до зимы запахать старый урожай.

Ну а остальные, как выяснилось, вовсе не желали возвращаться. Эггелинги, к примеру. Они опасаются, что это слишком большой риск для здоровья. Отрава сохранится в земле ещё никто не знает сколько, а всё, что бы ты ни ел и к чему бы ни прикасался, заражено. Эггелинги живут теперь на голландской границе у родственников, там и хотят остаться. Они пенсионеры, могут жить где угодно.

— А вы? — спросила Янна-Берта.

— Мы эмигрируем, — сказала Тина. — В Колумбию. Нам надо только деньги собрать. Европейцы обязаны с недавних пор вносить залог, если приезжают в страну на постоянное жительство. Да и переезд стоит немало. Зато они там принимают облучённых.

Колумбия? Раньше Янне-Берте безумно хотелось когда-нибудь объездить всю Латинскую Америку. Сейчас Шлиц был для неё самым прекрасным местом на земле. Она вспоминала дом на склоне горы, освещённый солнцем. Внизу лежал маленький городок. Силуэты обеих крепостей и широкой тыловой башни резко выделялись на фоне неба, а между ними — изящная колокольня евангелической церкви…

Когда они подтянулись к остальным группам, акция уже началась. Французская полиция поджидала демонстрантов на окраине города и оттесняла их назад. Янна-Берта распрощалась с Тиной: надо было разыскать Альмут с Райнхардом.

— Если вдруг захочешь в Колумбию, напиши нам, — сказала Тина.

— Я хочу в Шлиц, — ответила Янна-Берта.

— К нам заглядывай! — крикнула госпожа Йордан и помахала ей.

Янна-Берта протискивалась сквозь толпу, пока не наткнулась на Альмут. Она узнала, что Райнхарда задержали. Его отпустили только под вечер, с рваной раной на лбу, кое-как залепленной пластырем. В его бровях и усах запеклась кровь. Левый рукав рубашки был почти целиком вырван. Альмут пылко обняла Райнхарда.

— Мне ещё повезло, несмотря ни на что, — высказался он по дороге домой.

Четверо демонстрантов погибли, трое французов и один немец. Более тридцати тяжело раненных, среди них несколько полицейских. Рассказывали, что и среди полицейских случались крупные столкновения — многие отказывались идти против демонстрантов, выражая свою солидарность с ними.

Автобус в пути сломался. Лишь в полночь добрались они до дома, смертельно уставшие и проголодавшиеся. Пока бабушка докладывала о детях, Райнхард за её спиной незаметно прошмыгнул в ванную, чтобы не испугать её своим видом.

Три дня спустя официально объявили дату открытия зоны № 3: первое октября. Решение было принято в парламенте незначительным большинством голосов. Новый министр по делам экологии и охраны окружающей среды заявил, что заражённость местности там почти нулевая и не представляет серьёзной угрозы. Тем не менее, как было подчеркнуто, возвращение желающих будет происходить на их собственный страх и риск. Когда это сообщение передавали, Янна-Берта сидела перед телевизором. Вся компания сидела тут же, даже девочки. Одна семья из Фрауенштайна притащила им старый телевизор в качестве пожертвования для Центра. Но Альмут решила установить его там лишь в день открытия.

— Иначе все прекратят красить и клеить обои, — объяснила она. — Я наш народ знаю. Сама такая.

Такой ящик до ЧП в Графенрайнфельде никому бы и даром был не нужен. Искажённая картинка — всё круглое выглядело яйцеобразным. Вытянутые головы политиков вызывали взрывы смеха.