Обо всём - страница 24

На клиросе Анна не появлялась недели три. Обиделась. Ну а потом опять всё по новой.

Я страшно сердилась на бабушку, когда она при мне произносила эту фразу. А произносила она её, только если с кем-то случалась беда. И для меня, которая каждый вечер засыпала под её рассказы о прекрасном месте под названием «рай», где жил Всемилостивый и любящий всех Господь со своей самой лучшей, превыше всех херувим и серафим Мамой, было совершенно непонятно, как так случается, что посещает Господь наших родственников и знакомых не с подарками и райскими цветами, а с болезнями, смертями и тому подобными «гостинцами».

— Баба, да как так? Он же не злой! Ты сама говорила!

Бабушка вздыхала, гладила по голове и отвечала, что так устроен человек, что в радости он про Бога не вспоминает. А в горе — обязательно. Вырастешь, мол, поймёшь.

Я выросла и поняла. А ещё и увидела, трудясь в храме, что на самом деле людей, прибежавших в церковь «весёлыми ногами» и раздающих радостную милостыню, — единицы. За два десятка лет я видела троих. А большинство идут в дом Божий, когда плохо. Или совсем плохо. Зачастую с последней надеждой. И причин сотни — болезни, одиночество, несправедливость, сума, тюрьма, муж пьёт или гуляет, убили, разбился, онкология, покалечили… Можно перечислять бесконечно…

Знаю и тех, кто ни в Бога, ни в чёрта, ни в эволюцию, ни в технический прогресс не веровавши, приходят и просят у Бога за детей, за родителей, за себя… Потому что «посетил Господь». Если вы думаете, что это проповедь для вербовки адептов — это совсем не так. Я просто хочу сказать, что сейчас очень-очень сложное время для многих. И даже те, на кого и не подумаешь, просят вместе с ними помолиться в тяжёлую минуту. И есть ситуации, когда отмахнуться нельзя. Нельзя и всё. Тогда я пишу друзьям просьбу о молитвенной помощи. И пусть это не раздражает тех, у кого всё хорошо, и тех, кто просто не может поверить, что чужой ему человек, живущий за несколько тысяч километров, возьмёт и прочтёт молитву за кого-то. А люди молятся и ещё как. Никто никого не принуждает. Просто пройдите мимо и всё. Потому что… Слава Богу, что не вы просите о помощи сейчас. Дай Бог, чтобы и не пришлось.

Дело было в начале 90-х.

Хоронили-отпевали мы одного очень «сурьёзного» дяденьку. Кто-то его по злодейскому умыслу коварно убил. Друзья-товарищи, в простонародье именуемые «бандой», решили похоронить другана своего любезного по высшему разряду. Отпевательная бригада была экстренно созвана в количестве 16 человек. Духовиков тоже вниманием не обошли — пригласили.

Насторожилась я, уже только зайдя в церковный двор, посреди которого стоял грузовик, в кузове которого красовалась огромная скульптура из чёрного гранита. «Мушшина» во весь рост с пистолетом и мобилой. Уж не знаю, каким паяльником стращали скульптора, но за три дня отгрохать такой памятник — это, скажу я вам, не баран чихнул. Хотя, может, выбрали уже из готовых, да не востребованных. Стиль тогда был общий. Дорого-богато-по-валютному. Может, скульптор только черты лица поправил чуток и всё, не ведаю. Но сама конструкция была не просто впечатляющей — она была устрашающей. Видимо поэтому её и не замотали полиэтиленом, как положено при транспортировке памятников. Чтобы злобные конкуренты-убивцы понимали, что с серьёзными людьми дело имеют, а не с какими-то там подзаборниками.

Спели мы на славу, рыдали все, включая духовиков. Последнюю слезу выжимали при помощи вечной памяти на музыку Моцарта (сворованную из дорогой нашему сердцу «Лакримоза»). Потом все выдвинулись в сторону кладбища. Длиннющая кавалькада из авто и автобусов. Мы с духовиками, тесно. На кладбище тоже всё чин-чинарём. Не забудем, не простим и т. д. Мы с тромбонами и тубой каноном в перерывах. Во время прощания грянули чуть не сводным оркестром. В общем, не похороны, а загляденье.

Тут подходит ко мне какой-то мужик в чёрной коже до земли и сообщает, что мы всем составом, включая и несчастный коллектив духовиков, едем на поминки в ресторан. Гонорар отдадут там (понимали, что мы можем свалить по-тихому). Но надо сказать, что мы все обрадовались этому предложению (неосмотрительно), ибо времена были голодные, а судя по памятнику, который возили в кузове во главе процессии, стол обещал быть шикарным.