Обольщённый - страница 15

Обойдя гостей, Дэвид направился к Йену и Элизабет. Стояли они немного поодаль и, наклонив головы, о чем-то шушукались. Чем ближе Дэвид подходил, тем сильнее сам себе казался докучливым.

— Желаете еще лимонада, леди Киннелл? Эля, мистер Макленнан?

Они одновременно вскинули глаза, видимо, изумившись тому, что Дэвид находился рядом. От предложения они хором отказались и неловко умолкли.

После недолгой паузы Элизабет, взяв себя в руки, проговорила:

— Мистер Макленнан рассказывал мне о своих сослуживцах.

— Да? — Дэвид вопросительно взглянул на Йена.

— Я рассказывал леди Киннелл о миссис и мистере Гилмор — владельцах «Флинта», — дерзко сообщил Йен, словно решил, что Дэвид это не одобрит. — Я объяснил, что мистер Гилмор основал газету, но миссис Гилмор тоже имеет к ней отношение. Как и все мы. Это коллективный труд. Мы все имеем право высказаться о том, что происходит. — Он глянул на Элизабет. — Хотелось бы вас с ними познакомить. Они самая необычная пара.

Элизабет наклонила голову набок.

— Чем же они необычны?

— Они живут как равные партнеры. Перед свадьбой они заключили соглашение: что бы ни говорил закон, собственность миссис Гилмор останется ее собственностью, ее права на детей равны правам мужа, и она не обязана подчиняться его приказам.

— Зачем они так поступили? — после недолгого молчания озадаченно спросила Элизабет.

— Они считают, что женщина не должна быть рабыней мужчины. И если я когда-то женюсь, я сделаю точно так же. Мне не нужна домашняя рабыня.

— Нет?

— Нет. Притеснение женщин мужчинами — это первый и наихудший акт угнетения в истории человечества. Пока мы это не исправим, мы не сумеем разобраться с другими формами неравенства. Каждый ребенок с детства наблюдает самую вопиющую разновидность рабства. Мы впитываем это с молоком матери и воспринимаем как должное. Но это не так.

Элизабет с усилием сглотнула и отвернула голову.

— Ты так этим увлечен, — нарушив молчание, подметил Дэвид.

Дэвиду пришло в голову, что он, как обходительный хозяин, обязан сменить тему, огорчившую его гостью. Но не удавалось отделаться от мысли, что Элизабет полезно это выслушать.

— Да, — посмотрев на Дэвида, сознался Йен. — Мой отец бил мать, как собаку. Однажды вечером, когда стало совсем плохо, Питер взял кочергу и выгнал его из дома. Больше он не возвращался. Тогда Питеру было всего четырнадцать, а остальным не было и десяти. Спустя несколько дней мама умерла. У нее обнаружились какие-то внутренние повреждения, а позволить себе лекаря мы не могли.

Элизабет закашлялась, и Йен, обратив взор на нее, тотчас побледнел.

— Простите. Я забылся... Не следовало говорить столь откровенно.

— Нет-нет, — покачав головой, изрекла она. — Просто... Мистер Макленнан, лишиться матери таким ужасным способом — это кошмарно. Мой отец очень добрый человек, правда же, мистер Лористон?

Дэвид кивнул.

— Ваш отец самый прекрасный человек. — Однако он подметил, что мужа она не упомянула.

— Почему все мужчины не могут быть такими?

И хотя вопрос она задала тихо, Дэвид догадался, что это крик души. Ее выдали выражавшие изумление и печаль глаза.

Дэвид внимательно на нее посмотрел.

— Не понимаю. У меня в деревне жили несколько женщин, которых регулярно били мужья. Одна из них — кузина моей матери. Когда муж запивал, она укрывалась у нас дома. Хуже всего бедным женщинам. Они не в силах изменить свои реалии. Никаких финансовых возможностей...

— У женщин вообще нет финансовых возможностей! — вмешалась Элизабет.

Дэвид замолчал.

— У замужних женщин, — добавила она, снова нацепив маску невозмутимости.

— Конечно, вы правы, — согласился Дэвид, наблюдая за тем, как резко вздымалась и опадала ее грудь. — Даже богатая женщина бедна в браке.

— Замужние женщины не только не имеютсобственности, мистер Лористон, — вполголоса отозвалась Элизабет. — Они сами становятся собственностью.

— Миссис Гилмор говорит, что брак — это законная форма рабства, — вымолвил Йен. — И это величайшая несправедливость.

Элизабет, кивнув, покраснела, словно только сейчас осознала, что проболталась. Отведя глаза, она дернула худым плечом.

— Полагаю, брак можно расценивать как рабство, если муж своенравно распоряжается своей властью. — Она наигранно хохотнула. — Боже, мы ведем такую серьезную беседу в такой день! Как думаете, скоро процессия начнет спускаться с холма? Пойду посмотрю.