Обольщённый - страница 19
Необязательно говорить «нет», чтоб уклониться от ответственности, которую Чалмерс пытался на него возложить. Куда проще выдать несколько бессмысленных заверений, мол, он сделает все, что в его силах, и в то же время указать на практические сложности. Но поступить так Дэвид не мог. Он никогда не умел отмахиваться от крика о помощи.
— Я за ней присмотрю, — проговорил он, уверенно глядя в тревожные глаза Чалмерса. — И если потребуется, сделаю все, чтоб ей помочь. Обещаю.
После легкого ужина Дэвид покинул Чалмерса. К тому моменту уже стемнело — и в то же время нет. На холме на Куин-стрит над крышами особняков сияла легкая дымка. Поначалу Дэвид опешил, но почти поднявшись на холм, он начал улавливать сопутствовавший празднествам лепет. Он понял, что это шум и ослепительность грандиозной иллюминации, устроенной в честь приезда короля.
Два дня назад королевский корабль наконец-то прибыл в гавань Лейта, но если не считать вчерашнего официального приветствия в Лейте — и неизбежно последовавшей за этим процессии, — короля никто не видел. Однако людей, удрученных безучастностью короля, успешно отвлекли зрелищем, что встретило Дэвида на Куин-стрит, где он созерцал зарево городских огней.
Свет горел повсюду.
До Дэвида долетала молва об иллюминации — ее часто обсуждали, — но вряд ли что-то могло подготовить к такому великолепию. Куин-стрит кишела людьми, что глазели на окружавшие их чудеса, и Дэвид присоединился к ним, влился в громадную толпу. Фасады общественных и административных зданий украсили струившимися полотнами с хитро вырезанными из бумаги изображениями короля, Британии, Андреевского креста, чертополоха[4] и восстающего льва[5] — в общем, полный набор патриотического вздора подсвечивался яркими огнями. Просто изумительно. Захватывающе и неслыханно. Кто бы мог подумать, что в этом сером неприметном городе столько разных оттенков?
Внезапная вспышка перепугала, и Дэвид расхохотался, когда небо озарил град красных и золотистых лучей. Ракета взрывалась за ракетой, будто орудийные залпы. Всполохи словно отделились от звуков, вспышки света появлялись из ниоткуда и оставляли после себя лишь обволакивавший небо дымок.
Наблюдатели — и Дэвид в том числе — смеялись и ахали, и изумленно верещали, а после того как взрывы наконец-то прекратились, разочарованно вздыхали.
«Странно, — подумал он, — что из-за такой ерунды стало так тепло на душе». Что он видел, кроме цветных лампочек? Духа солидарности, выраженного в смехе и радости? И тем не менее настроение улучшилось, чего давненько не бывало, да и бодрости прибавилось. Волнение тоже имело место, однако Дэвид не давал себе размышлять о причинах.
«Ты знаешь, где я живу».
Он растворился в толпе и, глазея на окружавшую его невидаль, приближался к дому, который посещал лишь однажды. Но это не его вина. Туда его вела толпа. А он всего лишь позволял этому случиться.
«Приходи в любое время...»
Местные жители, видимо, тоже принимали участие в иллюминации. В окнах полыхали свечи, шторы были раздвинуты, из окон выглядывали жильцы. Лившийся из окон свет озарял улицу. Было светло как днем, или как в то время суток, когда еще не стемнело по-настоящему. В дальней части садов Принсес-стрит светился замок, чьи зубчатые стены увешали ожерельем из огней.
Дэвид плыл по течению и, ненадолго остановившись, хохотал вместе с другими наблюдателями над компанией из четырех подвыпивших моряков, танцевавших хорнпайп[6], в то время как пятый играл на тонкой, как тростинка, флейте.
На востоке начали громыхать орудия. Наверно, пушки на Калтон-хилле. С юга тоже донеслись залпы, и раздались восторженные вскрики.
— Боже, храни короля! — прокричал кто-то, а толпа подхватила.
Выстрелы прекратились, и толпа вновь пришла в движение, унося Дэвида на восток. Прогуливаясь вместе с остальными по Куин-стрит, Дэвид наконец-то осознал, где оказался: он застыл напротив дома, что врезался в память столь сильно.
Сзади напирала толпа, но он противился этому напору, и люди обтекали его, как вода обтекает валун. Дэвид воззрился на знакомую дверь с темным блестящим покрытием и сверкавшим медным молотком.