Обольщённый - страница 24

Задыхаясь от смеха, Дэвид перестал сопротивляться, и Мёрдо тоже замер. Бесконечно долго они смотрели друг на друга, отчего у Дэвида заболело в груди. Дабы взять себя в руки, пришлось закрыть глаза.

Когда он разомкнул веки, Мёрдо склонил оценивающий взгляд и провел кончиками пальцев по соскам, плоской груди и рельефным мышцам.

— В одежде ты выглядишь худым, но ты сильный. — Он прощупал мышцы у Дэвида на руках. — Как тебе удается? Эрудиты обычно неженки.

— Я много гуляю. Люблю бывать на улице, в сельской местности. Люблю куда-нибудь взобраться.

— Взобраться? В каком же смысле?

Слегка смутившись, Дэвид рассмеялся.

— Ну, например, на холмы, иногда на скалы. В прошлом месяце я поднялся на утес Солсбери.

Мёрдо приподнял брови.

— Как странно. Разве это не опасно?

— Ну да.

Мёрдо захохотал над бесхитростным ответом, в глазах вспыхнул восторг.

— С удовольствием бы посмотрел. Возможно, однажды ты возьмешь меня с собой.

— Возможно, — улыбнувшись, согласился Дэвид.

Мысль покрасоваться перед Мёрдо, несмотря на всю детскость и нелепость, пришлась по вкусу.

Мёрдо завладел его губами и провел ладонью по груди, по животу, по боку. Сильными нетерпеливыми пальцами обхватил член и плавно потянул.

Качнув бедрами, Мёрдо разомкнул руку и прижал набухшую головку вплотную к достоинству Дэвида. Прошелся кулаком по ним обоим, отчего Дэвид бессильно застонал.

— Ты тоже, — прошептал он Дэвиду в губы. — Опусти руку.

Они переплели пальцы, создав своеобразную клетку, которой потягивали, скользили и поглаживали в прелестном ритме. Они сливались воедино, целовались, жадно цеплялись друг за друга. Мыслить не удавалось, и Дэвид позволил Мёрдо управлять их соединенными руками, в то время как сам лежал и бессвязно стонал слова поддержки. За край они ступили вместе, семя стекало по пальцам и капало Дэвиду на живот.

Липкие и удовлетворенные, они лежали в обнимку. В голове у Дэвида образовалась пустота, он наслаждался томными последствиями оргазма.

— Помнишь первый раз, когда мы были здесь? — немного погодя спросил Мёрдо.

Дэвид вперился взором в замысловатую потолочную розетку и удивился, уловив голос Мёрдо, но взгляда не отвел, только кивнул. По правде говоря, он помнил тот вечер, будто он случился вчера. Невозможная невиданная близость навечно останется в памяти. Мёрдо прикасался губами к входу, длинными пальцами двигал внутри.

Тот вечер полностью его уничтожил. Изменил. Пути назад уже нет, не уйти от того, что погубило столько личных границ. После того как Мёрдо вернулся в Лондон, Дэвид изводил себя воспоминаниями. И все же каким-то образом он стал крепче. Иногда становилось противно из-за того, что он сделал, а иногда казалось, что это самый разумный поступок в жизни.

— После возвращения в Лондон я постоянно думал о тебе, — прохрипел Мёрдо.

Изумившись, Дэвид встретился с Мёрдо взглядом. За столь короткий срок знакомства он так хорошо изучил его лицо. Будто неосознанно впитал в себя каждую черточку Мёрдо Балфора.

— А я — о тебе, — не сумев смолчать, пробормотал он.

Мёрдо застыл.

— Правда?

Щеки у Дэвида разгорелись яростным румянцем.

— Да, правда.

— Почему?

Стушевавшись, Дэвид обратил взор на чудесную лепнину на потолке.

— Не знаю. Я даже не догадывался, что между мужчинами все может быть вот так.

— Я тоже.

Последовало долгое молчание. Дэвид изо всех сил старался побороть свое любопытство.

Мёрдо отбросил покрывало и выбрался из кровати.

— Время принять ванну, — бодро объявил он и потянулся за колокольчиком. 

Завтракали они за маленьким столом в отдельной гостиной. Копченая пикша, яйца и картофельные оладьи, корзинка теплых булочек и фруктовые консервы — все подано на изысканных блюдах из белого фарфора с серебряными столовыми приборами и белыми камчатыми салфетками. Чай подали в серебряном чайнике, молоко — в серебряном кувшинчике, а сахар — в серебряной вазочке. Обнаружились даже крошечные серебряные щипчики для сахара.

Есть хотелось необычайно. Трапеза была превосходной: рыба сладкая и замечательно приготовленная, яйца с жидкими желтками, которые божественно растекались по картофельным оладьям. Дэвид съел все, что лежало на тарелке, затем взял булочку и густо намазал маслом, по вкусу почти ничем не отличавшимся от того, что делала мать. Добавил ложку малинового варенья, что сияло подобно рубинам, и, с наслаждением откусив, поймал взор улыбавшегося Мёрдо.