Обретение чуда - страница 34

Но он не мог отвести глаз от моря, придававшего воздуху особый привкус.

Ветер доносил слабый запах, ещё когда они были довольно далеко, и вот теперь впервые Гарион полной грудью вдыхал неповторимый аромат. Настроение сразу поднялось.

— Наконец-то, — вздохнула тётя Пол.

Силк остановил головной фургон и пошёл к остальным. Капюшон был немного сдвинут назад; дождевая вода лилась по длинному носу, капая с острого кончика.

— Остановимся здесь или отправимся в город? — спросил он.

— Лучше в город, — решила тётя Пол. — Не собираюсь сегодня спать под фургоном, когда поблизости столько постоялых дворов.

— Честные возчики поискали бы постоялый двор, — согласился Волк, — и уютную пивную.

— Так я и знала, — покачала головой тётя Пол. Волк только пожал плечами:

— Нужно играть роль как можно лучше.

Они спустились с холма; копыта скользили, лошади чуть не падали с крутого склона.

У ворот города из маленькой сторожевой башни появились два стражника в грязных туниках и ржавых шлемах.

— Что вам нужно в Дарине? — спросил один из них Силка.

— Я Эмбар из Коту, — не моргнув глазом солгал тот, — бедный драснийский торговец, и надеюсь выгодно продать товар в вашем прекрасном городе.

— Прекрасном? — фыркнул стражник.

— Что у тебя в фургонах, торговец? — осведомился другой.

— Репа, — униженно пробормотал Силк. — Моя семья много лет торговала пряностями, но обстоятельства изменились к худшему, и вот теперь я вынужден торговать репой. — Он вздохнул. — Судьба изменчива, не так ли, дружище?

— Мы должны осмотреть твои фургоны. Боюсь, это займёт много времени.

— В такую-то погоду! — покачал головой Силк. — Лучше провести это время в каком-нибудь тёплом кабачке.

— Но для этого нужны деньги, — заметил стражник, с надеждой глядя на Силка.

— Буду счастлив, если примете маленький подарок в знак дружбы. Уж очень обидно, что вы мокнете под этим дождём! — предложил Силк.

— Вы очень добры, — поклонился стражник.

Несколько монет перешли из рук в руки, и фургоны двинулись в город без осмотра. С вершины холма Дарина выглядела величественным городом, но впечатление это рассеялось, когда копыта зацокали по мокрой мостовой. Дома оказались одинаковыми, некрасивыми и неуютными, улицы — грязными, усеянными мусором. Солёный запах моря смешивался с вонью дохлой рыбы, а лица спешивших по своим делам людей были мрачны и недружелюбны. Волнение Гариона куда-то ушло.

— Почему они такие несчастные? — спросил мальчик господина Волка.

— У них строгий, немилосердный бог.

— Какой бог?

— Деньги, — ответил Волк. — Деньги ещё хуже самого Торака.

– Не забивай мальчику голову всякой чепухой, — вмешалась тётя Пол. — Люди не так уж несчастны, Гарион. Просто им некогда. Много важных дел, боятся, что опоздают, вот и всё.

— Мне бы не хотелось здесь жить, — решил Гарион, — мрачное, неприветливое место. Хотел бы я снова очутиться на ферме Фолдора, — вздохнул он.

— Да, есть места и похуже фермы, — согласился Волк.

Постоялый двор, выбранный Силком, находился у пристани, где запах моря, дохлой рыбы и гниющих водорослей чувствовался ещё сильнее.

Приземистое крепкое здание окружало множество сараев и конюшен. Как в большинстве подобных заведений, первый этаж был отведён под кухню и большую залу с рядами столов и большим очагом. На верхних этажах размещались комнаты для гостей.

— Неплохое место, — объявил Силк, подходя к фургонам после долгих переговоров с хозяином. — Кухня кажется чистой, а в спальнях не видно клопов.

— Я сама посмотрю, — решила тётя Пол, сходя с фургона.

— Как хотите, благородная дама, — вежливо поклонившись, сказал Силк.

Проверка тёти Пол продолжалась гораздо дольше; было уже почти темно, когда она вернулась во двор.

— Относительно чисто. Могло быть и хуже, — фыркнула она.

— Мы не собираемся оставаться здесь на зиму, Пол, — указал Волк, — самое большее несколько дней.

Не обратив на его слова ни малейшего внимания, она объявила:

— Я велела принести воду в наши комнаты. Пойду вымою мальчика, пока вы с остальными распряжёте и покормите лошадей. За мной, Гарион.

Она повернулась и направилась в дом. Гарион от всей души желал одного: чтобы его перестали называть мальчиком. В конце концов, имя Гарион не так уж трудно запомнить, но было ясно: доживи он хоть до седых волос, всё равно останется для них мальчиком.