Обретение Родины - страница 12
Задача присланной сюда артиллерии сводилась к тому, чтобы противостоять ударам советской артиллерии, а приданная итальянским, румынским и венгерским частям полевая жандармерия имела назначение контролировать их с тыла и держать под постоянным грозным надзором.
И чем очевиднее становилось, что немецкая артиллерия не справляется со своей задачей, тем больше возрастала роль полевой жандармерии. Нельзя не признать, что полевые жандармы Гитлера оказались вполне достойными высокого доверия, которым облекло их высшее командование. Причинить какой-либо вред советским войскам они не могли, да это и не входило в их обязанности. Их прямым назначением было следить в оба за итальянскими, румынскими и венгерскими частями.
Заподозренные в трусости или ненадежности войсковые части и подразделения сателлитов подвергались для начала каре первой степени. Иными словами, в один прекрасный день сателлиты оказывались отрезанными от своих тылов, лишенными какой бы то ни было возможности подвозить оттуда продовольствие, медикаменты и боеприпасы.
Кара второй степени влекла за собой арест десятка-другого рядовых, которых гитлеровские жандармы привязывали к столбам на самом видном месте впереди своих позиций. Пусть, мол, русские и прикончат поскорее этих собак!
В качестве кары третьей степени жандармерия применяла арест командира ненадежной части, а на его место ставила немецкого офицера.
И уж прямой обязанностью этого последнего было позаботиться о том, чтобы вверенным ему войскам было поручено боевое задание, при выполнении которого могло пролиться наибольшее количество солдатской крови.
Такая участь постигла 18-й венгерский полк. В августе 1942 года жандармы арестовали его командира. Немецкий майор, временно назначенный командовать полком, без всякой артподготовки погнал утром 17 августа весь полк — в полном составе, вместе с несколькими приданными ему, состоявшими «под подозрением» стрелковыми батальонами, — в штыковую атаку, на штурм советских позиций возле Урывских высот. После этой атаки венгерские солдаты иначе не называли 18-й полк, как «бывший полк».
Дюла Пастор в качестве солдата одного из неблагонадежных батальонов тоже принимал участие в этой самоубийственной атаке. Надо заметить, что у гонведов предварительно отобрали все патроны: приказ требовал идти в атаку с голыми штыками. За организацию этой бойни майор фон Шмидке, по представлению генерала Густава Яни[5], был награжден самим Миклошем Хорти[6] одним из высших венгерских боевых орденов.
Подобную расправу немецкая военно-полевая жандармерия чинила совершенно самостоятельно, исключительно собственными силами, не прибегая ни к чьей посторонней помощи. И только кара четвертой степени требовала вмешательства немецкой артиллерии, которая, к слову сказать, в таких случаях не заставляла себя долго ждать: она была в постоянной готовности оказать поддержку полевой жандармерии. Осуществляя карательную операцию, немецкая артиллерия открывала из тыла — разумеется, не иначе, как «по ошибке», — огонь по ненадежным войскам. Именно так был уничтожен Баяйский отдельный батальон, который под командованием майора Цикатрициса четыре с половиной месяца воевал близ Урывских высот.
Первыми, еще в декабре 1942 года, порвали установившиеся с немецкой военно-полевой жандармерией отношения итальянцы. Они недолго думая расправились с контролировавшими их патриотические чувства гитлеровцами и сдались в плен русским. Да не какая-нибудь одна рота или полк, а вся стоявшая на Дону 8-я итальянская армия. Их примеру последовали две только что прибывшие на Донской фронт румынские дивизии. Очередь была за венграми.
И русские и немцы, каждые по-своему, ожидали, что горький опыт других военных частей чему-то научит мадьяр. Страшась их возмездия, немцы не только вывели свою артиллерию из расположения их передовых частей, но и оттянули назад полевую жандармерию. Красная Армия обратилась к венгерским солдатам с воззванием. В ответ венгерское командование дало приказ перейти в наступление в двух пунктах: около Урыва и у Тычихи, что стоило жизни нескольким тысячам гонведов. После подобной реакции венгров русские больше не стали повторять воззвание.