Обрушившая мир - страница 2

Моя очередь.

В исповедальне темно и терпко пахнет деревом, и оттого я не могу сосредоточиться, продолжая кусать губы. Потребность во вкусе крови стала непреодолимой, и я ничего не могу с этим поделать, нет сил даже смеяться над собой и этим нездоровым вампиризмом.

С чего начать? За всю жизнь я сотворила столько грехов, что не хватит и тысячи лет для их описания, а мне слишком страшно оставаться здесь надолго. Так мало во мне искорок света, что их не хватит на отмеренную суровым Богом вечность.

На мне много грехов, и душа не просто черна — ее нет, она продана, заложена Аду. Только всепоглощающая жадная дыра в груди, туманящая разум, толкающая на убийства. Я дала ей волю и потеряла — уж лучше бы себя, чем…

От запаха ладана и сосны першит горло. Я, понимая, что вот-вот начну глухо, отчаянно, по-собачьи как-то кашлять, кошусь на закрытую тканью решетку. По ту сторону человек — я слышу биение его сердца, — но ему просто безразличны чужие проблемы. Работа, в конце концов, есть работа.

Сцепляя пальцы, я все же решаю начать. Сквозь туман, застлавший сознание при приближении к церкви, я чувствую нереальный холод своих полумертвых рук.

Я мерзну, а ослабшие крылья горят.

Ходячий парадокс.

— Простите меня, святой отец, ибо я согрешила. — Голос хриплый, словно неделю я провела в пустыне. Сглатывая почему-то вязкую слюну, я дрожу.

Со стороны — прежнее безразличие. И плевать.

Мне нужно кому-то выговориться, пусть даже меня не услышат. Только бы не держать в себе ужасающую правду, вымораживающую все чувства.

Еще немного — и я начала бы кричать в небо, настолько нестерпимыми стали голоса. Такой жестокой была истина.

Так вот почему я пришла, вспоминаю я, улыбаясь саднящими губами.

Единственное желание — рассказать все без утайки.

— Я начала Апокалипсис, — вырывается у меня.

Я расскажу все, даже если умру здесь, не вынеся силы этого места. Это лучше, чем одной просыпаться в пустой квартире, подскакивая на постели, и не спать полночи, ощущая не отпускающий жар Преисподней. Лучше, чем в попытке молитвы или проклятия Богу — теперь все одно — глотать алый песок, раздирающий глотку.

Я расскажу. Это нетрудно: каждая картинка до сих пор стоит перед глазами, не желая исчезать. Каждый миг надежно отпечатался в памяти, предательски всплывая каждую ночь.

Сплевывая кровь, я начинаю…

С неба падает пепел. Медленно кружится в холодном, заледеневшем, хрустальном воздухе — ни малейшего ветерка, а потом все так же осторожно опускается вниз, покрывая землю, путаясь у меня в крыльях и волосах. Чувствуя оттого холод на лице, я вздрагиваю, нервно провожу пальцами по оголенной шее, ощущая мелкие обжигающие укусы.

Мне нужно пять долгих минут, чтобы осознать, что никакой это не пепел, а самый заурядный снег, но первоначальная мысль мне нравится как-то больше, распаляет, воскрешает самые смелые мечты. Прикрыв глаза, я с удовольствием представляю пылающие райские кущи, погибающие города, одетые в мрамор и золото, и ангелов с обгоревшими остовами крыльев — их легкое перо удивительно красиво и быстро горит. Если б горели Небеса, я бы, возможно, смогла увидеть далекое зарево пожара в вышине, но там всего лишь тяжелые серые тучи, извергающие снег. Скука, блять, какая же скука. Давайте бурю, давайте рев ветра и вой озлобленной метели, пусть ударит — я буду готова. Пусть уже разразится буря, пусть не будет ебаного бездействия. Не будет ничего…

На меня безмолвно взирает Париж, подо мной спешат по своим неизмеримо важным делам люди, текут единым живым потоком, поражающим своей режущей глаз пестротой, прорывая холодный студень воздуха. Сам Дьявол не знает, наверное, почему я решила сегодня быть в этом городе; хотя, эй, Дьяволу ведь полагается знать абсолютно все?

Дело во вновь начавшейся войне с ангелами и закрытии Чистилища — той самой пограничной зоны, где я подрабатывала Привратником Ада. Находиться там — самоубийство, сейчас на месте моего поста окопы, сейчас светлая магия рвет демонов на части, а иногда падает подбитый ангел, громыхая смертельно сияющей небесной сталью. Раз за разом, круг за кругом, бесконечная шахматная партия меж Светом и Тьмой. Партия, в которой безликими пешками гибнут тысячи…