Обыкновенные чудеса - страница 8
В чайхане поднялся шум — всех буквально потрясли цифры, названные ученым библиотекарем.
Долго обсуждали люди эти разительные цифры, проклинали бывшего эмира-душителя свободы. Кое-как угомонились.
И тогда поднялся Афанди. Поклонился низко.
— Позвольте мне сказать несколько слов, люди добрые!
— Говори, Афанди!
— Слушаем тебя…
Люди ждали, что Ходжа Насретдин тоже, в свою очередь, скажет несколько "теплых слов" в адрес "артиста", нарядившегося бывшим эмиром. Однако, к удивлению собравшихся, Афанди вдруг вступился за бывшее высочество.
— Ну что вам, люди добрые, дались какие-то там налоги?.. Или там кочевники. Ну кочевали и полукочевали. Кому какое дело?
Алим-хан приосанился, возликовал в душе. Неужели, он, их высочество, завоевал симпатии самого злокозненного Афанди?
Не выдержал "артист, вживающийся в образ", самодовольно изрек, торжественно указывая перстом на Афанди:
— Вот видите? Сам Ходжа Насретдин вступился за нас, наше высочество. Мы — толковый эмир были. Иногда, правда, палками народ били, учили уму-разуму. Но ведь это — любя.
Афанди отстранил рукой "артиста", сказал ему в тон:
— Да, очень любил владыка своих подданных. И даже специальную денежную систему для подданных придумал. А ведь денежная система — лучший барометр экономической погоды.
— Верно говоришь, Афанди, — кивнул "артист", — молодец!
Веселый странник же продолжал:
— Итак, кто помнит старую бухарскую денежную систему? Хм… Никто! Это понятно… Так вот… Одна таньга равнялась 15 копей кам. В одной таньга — 4 мири. А в одной мири насчитывалось 16 пуль. Следовательно, в то время одна пуль составляла всего-навсего… 0,234 копейки. Люди добрые, да ведь это была денежная система нищих! Бедняки не спрашивали: "Сколько стоит?" У бедняков и одной таньга в кармане не было. Они могли считать только на "пуль". Теперь догадываетесь, люди, как сладко жилось в дореволюционной Бухаре скромному труженику?
Именно с тех мрачных времен и осталось в узбекском языке широко известная фраза, с которой! обращаются к продавцу: "Нич пуль?" то есть — "Сколько пуль?", в смысле сколько стоит.
Старикашка в раззолоченном халате посинел от ярости и бессильной злобы. О коварный Афанди! А мы то думали, что Афанди заботу решил проявить о нашем величестве! Ах, злокозненный!
Схватившись за эфес сабли, "артист" завопил:
— Обманывать, да? Рубить голову тебе надо… В мешок тебя — и с минарета Калян швырять тебя надо!..
Тут экс-эмир не выдержал. В ярости затряс кулачками, затоптал ногами в сафьяновых сапожках, заорал, как бешеный, и опрометью выскочил из чайханы. Вслед ему неслись веселые возгласы, забористые шутки, смех.
Долго носился по Бухаре разъяренный старикан, нарушая правила уличного движения. Наконец малость поутих в своем высочайшем гневе.
Решил заглянуть на древний базар.
Миновал минарет Колян, и тут до него донеслось милое сердцу заунывное: "Ля-илла-ха-иль-лялло… Бисмоллохир рахмонур рахим…". Глянул и онемел от восторга на портале медресе Мири-Араб табличка красуется:
ДУХОВНОЕ УЧИЛИЩЕ ПРИ ДУХОВНОМ УПРАВЛЕНИИ МУСУЛЬМАН СРЕДНЕЙ АЗИИ И КАЗАХСТАНА.
Служитель медресе, старичок в белых одеждах, вздыхая, объяснил "актеру, вживающемуся в образ тирана" (ничем иным бывшее высочество не смог объяснить свои более чем странный визит!), что Советская власть разрешает свободное отправление любых религиозных культов. В Бухаре есть действующая мечеть — ханака Ходжа Заинутдин. Это совсем рядом: сперва по улице Водопроводной пройти, а затем — по Библиотечной…
— Библиотечная!.. Ойбо!.. Такая улица — и прямо к мечети… Зачем такие слова говоришь, старик?
Старик в белых одеждах удивленно посмотрел на странного "артиста".
— Что вас удивляет и раздражает, уважаемый Улица так и называется — Библиотечная. По-моему, красиво звучит, современно…
— Ага!.. И ты, значит, кяфиром стал? Смотритель при духовном училище рассмеялся:
— Э-э… Да вы, уважаемый и в самом деле в роль свою вошли. А коли так, позвольте кое-что объяснить, ввести вас, так сказать, в курс дела.
Благообразный старик вытащил тыквочку с насом, бросил щепоть под язык, поблаженствовал с минуту.