Очерки и почерки - страница 24

стр.

И вот окропил наши раны бальзам грибачевский…
Читаешь и думаешь: очень хороший поэт
                                                                  Твардовский!
Г. Фишу
Щебечут в небе пташки
И шепчут в норках мыши
О вредной черепашке
И о полезном Фише.
Б. Полевому
О настоящем человеке повесть,
Что говорить, написана на совесть.
Но, к сожалению, признать придется,
Не все то «Золото», что издается.
Е. Долматовскому
Поэму выткал ты,
                                 и пряжи
Вполне хватило для холста.
Поэма так длинна, что даже
В ней есть удачные места.
Г. Рыклину
Его герои дико голосят,
Шипят и воют, испускают стоны.
Ему исполнилось недавно шестьдесят,
Из коих семьдесят он пишет фельетоны.


Лев Никулин
Шаляпина воспев,
Сразив Наполеона,
Любил Никулин Лев
Писать про время оно.
Л. Кассилю
Кассиль пожилой и Кассиль молодой
И нынче и прежде он — чудо:
Писатель он, может быть, самый худой,
Но пишет он вовсе не худо.
Сложная натура
По жанру — критике сродни,
Он был не чужд драматургии:
Всю жизнь хвалил стихи одни,
Всю жизнь любил стихи другие.
В. Тушновой
Утверждает поэт,
Будто старости нет
В сорок.
Если любят тебя,
Ты ж, обратно любя,
Зорок.
Поэту-графоману
«Туманную даль» воспевал он и «ясную близь»
И слышал все то же: стихи ваши не удались.
Никто не решился на точный и честный ответ.
Давно ему надо сказать — Не удался поэт!


А. Безыменскому
Ему б стихи да эпиграммы
Писать уверенной рукой,
А он, мятежный, пишет драмы,
Как будто в драмах есть покой.
Л. Ошанину
На него взглянув, тотчас же ты поймешь:
Эту песню не задушишь, не убьешь!
Драматургу Цезарю Солодарю

(Картинка с премьеры)
Не видно было на его лице зорь,
Он бледен был, программу теребя,
И кто-то вдруг воскликнул: — Здравствуй, Цезарь!
Идущие в театр приветствуют тебя!
В. Залесскому
У критика Залесского
Нашел я много резкого,
Но очень мало веского,
Нашел я у Залесского.
О. Колычеву
Книга… Колычев… Осип…
Что тут скажешь, читая?
Может, это и россыпь,
Только не золотая…


Л. Ленчу
Быстрый шаг и взор горящий:
Юбилей, почет и честь!
Ленч — писатель настоящий,
У него и книжки есть.
Ираклию Андроникову
Талант в нем странный обитает:
Писатель даровитый сей
Давно стране известен всей
Не тем, что пишет он, а тем, что он читает.
С. Михалкову
С. Михалков от жизненных забот
Не убегал, в смущении алея,
Давно уже пора отметить год,
В котором он не справил юбилея.
В. Ардову
Как старый анекдот, он — вечно молодой
И — тоже — с бородой.
Бахнову и Костюковскому
Молодежь… ни званий, ни регалий,
Смех свободно льется из груди…
Их еще ни разу не ругали,
Все, как говорится, впереди.
С. Щипачеву
Крупнейший мастер лаконичных строчек,
Певец любви, ее ночей и дней…
Ему никто не мог сказать: — Короче! —
И вряд ли кто хотел сказать: — Длинней!
С. Васильеву
В нем слиты две разных мелодии:
Он пишет стихи и пародии.
Порою теряется разница,
Когда он поет, когда дразнится.
Массу и Червинскому
Произведений масса
Червинского и Масса,
Да нет на них Белинского,
На Масса и Червинского.
М. Светлову
Светлов хорош во всякую погоду,
Хотя не пишет иногда по году.
В. Полякову
Союза не видал такого
Я ни вблизи, ни вдалеке:
Что на уме у Полякова,
У Райкина — на языке.
Эмилю Кроткому
Тихий, маленький и кроткий,
Но его удар короткий
Сокрушает подбородки,
В плане острой проработки.
Н. Акимову
Он весь талантом пышет,
Все перед ним пасует.
Он говорит, как пишет,
А пишет, как рисует.
Старому конферансье
В Москве, а также вне Москвы
Успех заслуженный имевший,
Он — самый старый, но, увы,
Совсем не самый устаревший.
Кукрыниксы
Всегда им было чуждо ячество,
Но им несвойственно и «мычество», —
Весьма наглядно их количество
Все время переходит в качество.
Аркадию Райкину
Любимцу публики пора заметить прямо:
Не знаем, принцип то или каприз,
Но стал ты повторять свои программы,
Не дожидаясь даже крика: «Бис!»
Игорю Ильинскому
Как жаль, что после фильма «Волга-Волга»
Ильинский не снимался долго-долго.
М. Гаркави
Что толст он — это не беда,
Беда, что тонок… не всегда.
Шостаковичу
О Шостаковиче не может быть двух мнений:
Как говорят, — обыкновенный гений.
Мурадели
Говорят, в консерватории
Все проходят курс истории,
Планомерно и давно,
От Гуно и до Вано.
Табачникову
Табачников! Твоей карьере
Не угрожал бы яд Сальери,