Очная ставка - страница 12

Она прочитала письмо внимательно, не торопясь, анализируя каждое слово. И не размер суммы ее более всего поразил, а последняя фраза: «Я знаю Вашего мужа…» Значит, это кто-то из коллег Яцека! Но как, каким образом?

Она вздрогнула, когда вдруг зазвонил телефон. Не хотела сначала подходить, но это мог быть муж. Может, он уже все знает? Она сняла трубку.

— Моника, ты одна? — раздался взволнованный шепот Казимежа. Услышав утвердительный ответ, сообщил, что в своем почтовом ящике обнаружил ни более ни менее…

— Я догадываюсь что, — прервала она его. — Выходит, ты тоже получил?

Ему не хотелось продолжать дальнейший разговор по телефону. Он попросил ее немедленно подойти в ближайшее кафе. Моника оделась, положила в сумку конверт с письмом и снимками и выбежала из дома. Через несколько минут она уже сидела в кафе и к во столику подходил запыхавшийся Казимеж.

Присев рядом, он вытащил из кармана знакомый конверт. Осторожно, оглядываясь по сторонам, показал снимки. Они оказались такие же, как и у нее. Только содержание письма было несколько иным. Неизвестный шантажист требовал лишь двадцать тысяч злотых. Очевидно, ему было известно финансовое положение адресата. Что касается даты, места и способа вручения денег, то эти требования совпадали.

— Послушай, может, это кто-то из знакомых твоего мужа? — опросил крайне взволнованный Казимеж.

— Еще не знаю, нужно подумать. Больше всего меня мучает то, каким способом были сделаны эти снимки?

Казимеж некоторое время напряженно думал, а потом ответил:

— Собственно говоря, есть только одна возможность. Кто-то незаметно установил в твоей спальне фотоаппарат.

— Но ведь фотоаппарат не бомба с часовым механизмом, чтобы можно было установить его на определенное время! — воскликнула она раздраженно и сразу же замолчала, так как он приложил палец к губам.

— Я не разбираюсь в технике фотографирования, но… послушай, были ли тогда закрыты окна?

— Наверняка. Впрочем, мы встречались исключительно ночью, а я всегда вечером закрываю шторы.

— Вот что мне пришло в голову, — сказал он, подумав. — Можно ведь делать снимки на основе инфракрасного излучения, когда фотографируемый объект находится в полной темноте или же слабо освещен. Я когда-то читал об этом в научном журнале… или в какой-то книге, впрочем, это неважно, там речь шла о производстве снимков даже с больших расстояний. Где-то, кажется в Англии, следственная служба с помощью инфракрасной техники фотографировала воров, вламывавшихся ночью в магазин на неосвещенной улице.

— Из этого вытекает, — сказала Моника, — что вас кто-то выследил. Может, это жилец дома напротив или соседнего. Ну и сделал снимки, даже, может, целый фильм…

Она побледнела от ужаса. Казимеж посмотрел на нее с сочувствием и заказал у официантки коньяк.

— Коньяка нет, — ответила та равнодушно.

— Ну, тогда принесите водки!

— Водки? Сколько?

— Два раза по сто. Я тоже выпью.

Он нервничал не меньше, чем его подруга, но не подавал виду. Они выпили и заели пирожным: в кафе имелась только такая «закуска».

— Ты знаешь кого-нибудь из дома напротив? — спросил он тихо.

Она отрицательно покачала головой. Из лиц, время от времени посещавших квартиру четы Кропиньских, никто не проживал на их улице.

— Казя, а что, если это кто-то из твоих знакомых?

— Исключено! Говорю тебе это со всей определенностью.

— А твоя жена?

Вопрос родился неожиданно, Моника, задав его, сразу почувствовала, что Казимеж неприятно удивлен. После непродолжительного молчания он решительно тряхнул головой:

— Нет! Точно так же и я мог бы спросить: а твой муж? Дануту и Яцека мы должны исключить из числа подозреваемых. Каждый из них, если бы что-то знал и хотел застать нас in flagranti[12], мог бы сделать это значительно проще, неожиданно войдя в квартиру. Ну и, конечно, они не требовали бы денег, так как обоим хорошо известно, что у нас их нет. Да, кстати, откуда ты возьмешь эти сто тысяч?!

— Продам часть драгоценностей, — ответила она не задумываясь. — Одно ожерелье стоит около восьмидесяти. Ювелир, пожалуй, оценит ниже стоимости, но я умею торговаться, — засмеялась она. — До июня как-нибудь соберу оставшуюся сумму.