Одержимые - страница 25

Среди дам ходило много историй – правдивых и не очень – о Маске. Кто-то с восторгом пересказывал разговоры, случившиеся у них наедине с загадочной фигурой; кто-то во всеуслышание объявлял себя его любовницей; кто-то страдал от любви молча – в целом, каждая сходила с ума по-своему, как и подобает женщинам. Но слух о том, что человек в маске умел покорять одним взглядом, был самой правдивой правдой, которую все признавали безоговорочно. Подтверждением тому был некий случай: одна дама (неизвестно, кто), как-то раз танцевала с маской на балу; внезапно она ни с того ни с сего повалилась без чувств. Как после стало известно из ее же уст, бедняжка ощутила недомогание, едва заглянула человеку в маске прямо в глаза и не отвела взгляда. Этот случай был не единственным, когда девушки падали в обморок, встречаясь с Маской впервые. Все эти происшествия списывали на страстную влюбленность, дурманящую девушкам рассудок. После подобных обмороков пострадавшие действительно больше не могли мыслить ни о ком, кроме человека в маске.

Но была у нашего героя одна примечательная странность – он не выносил зеркал. Почему так сложилось, никто не знал, но и не собирался спрашивать, боясь обидеть всеобщего любимца столь интимным вопросом и спровоцировать его на очередной побег от общества. И как бы дико оно ни было, со временем все привыкли и закрыли на это глаза, полагая, что столь важной и нужной всем фигуре должно быть дозволено иметь свои прихоти. На балах и приемах, куда являлась эта фигура, не ставили зеркал.

– Маска! – выкрикнул кто-то несдержанно, и в мгновение ока зала погрузилась в тишину: замерли на полушаге танцующие, замолчали на полуслове говорящие, остановились на полузвуке музыканты, приподнялся со своего трона король. Все обратили лица в одну сторону, жадно впившись глазами в представший пред ними образ, словно глядели на идола.

На входе застыл высокий статный мужчина в сияющем белом костюме поверх угольно-черной сорочки; лицо его скрывала туго прилегающая к коже черная маска с вырезами для глаз и рта в виде узких прямоугольных щелей; темные волосы рассыпались в небрежном зачесе назад; весь он сиял и светился чем-то дерзким и притягательным, но не поддающимся описанию. Раздался «ах», и следом – грохот. Какая-то девица свалилась на пол от переизбытка чувств. Поднимать ее, однако, никто не торопился.

Человек в маске, выждав для эффекта еще несколько мгновений, стал медленно спускаться по широким каменным ступеням. Его шаги были плавными и размеренными, как и все движения, которые он совершал. Это гипнотизировало. Вырвавшись из оцепенения, несколько самых смелых ринулись к нему, чтобы первыми завести разговор и сопроводить дорогого гостя. Потихоньку пришли в себя и остальные. После расставания все были с новой силой ошеломлены красотой этого человека. Все, не исключая виновницу торжества.

Но местное развлечение прибыло, и люди спешили воспользоваться этим. Все потекло, как и всегда – приветствия, любезности, расспросы, оживленные беседы, взаимный обмен комплиментами, улыбками и шутками. Целая толпа окружила человека в маске, задавая вопросы и жаждая получить ответы на каждый из них. Дамы кокетничали, обмахивались веерами, строили глазки – в общем, вытворяли что угодно, чтобы обратить на себя внимание Маски. Но тот, как и всегда, был одинаково приветлив ко всем, одинаково терпелив и доброжелателен – не ставя никого выше либо ниже остальных, он успевал угождать всем и очаровывать всех собою. Случилось еще несколько обмороков, впрочем, девушки быстро приходили в себя, страшась потерять время, которое можно потратить на беседу с нашим героем вместо лежания на холодном полу.

Но когда первый поток вопросов иссяк, а истории о чужом государстве и его нравах были рассказаны, утолив любопытство слушателей, и гости впервые замолкли более чем на пять секунд, человек в маске воспользовался этой передышкой, чтобы обратиться к королю.

– Я прибыл сегодня сюда, – начал он своим чарующим голосом, повернувшись всем корпусом в сторону трона, и все вокруг внимали одному ему, – чтобы почтить своим визитом нашего доброго короля – Августа Леграна, а также всю его семью. В особенности – юную и прекрасную Моник Легран, чей день рождения стал поводом для этого бала.