Один день одного гнома - страница 64

   Народ галдел всё громче. На балконе подались к самому краю. Там пришлось потесниться. Первох вцепился в перила, не желая уступать место ни шоалонцам, ни Барахиру, ни кому бы то ещё.

   Трор проверил ремень и незаметно потрепал Хэмфаста по ноге. Дышал наездник столь шумно, что ближние зрители могли услышать. Это ладно. Но вот лихорадочно блестящий взгляд ученика Трору не понравился. С тревогой, отразившейся на его раскрасневшемся лице, он потянулся отмыкать цепь от ошейника горгульи.

   Вы ждёте зрелища? Вы его получите!

   Хэмфаст восседал на слегка покачивающейся спине ящера. Ему было плевать на переживания учителя, плевать на толпу, на Барахира, на шоалонцев. Плевать на самого себя. Выпускник смотрел ввысь, в багряное небо и перистые разводы на нём. В ущелье Загона пришли сумерки, но там властвовал закат. И сейчас он в него окунётся.

   Боль в плече не убывала, такая же острая, стоило лишь напрячь мышцы. Любой рывок вырвет поводья из ладоней. Их с Кроуром падение до скал выйдет быстрым и закончится мгновенной смертью.

   Стать героем? Пусть Боги решают. Он отдаёт себя в их власть.

   Решайте! Я не боюсь!

   Небеса оставались безмолвны. Ответом ему будут не слова, но он легко поймёт его. Возможностей всего две.

   Время застыло. Или это Трор нарочно не спешил снимать цепь? Азарт народа нарастал. Кроур вскинул морду и заверещал. Ящеры в десятках клетях на всех ярусах отозвались оглушающим шквалом.

   Буря пришла в Загон Сухой Реки.

   Как-то неудобно сидеть в седле. Что-то не так. Совсем не так, как на учебных занятиях. Всё не так. Отца нет, никого нет, он один в этом жестоком свихнувшемся мире.

   Вопли ящеров и уже неотличимые от них вопли толпы. Буря ревела, переполняя Загон. Пора.

   - Держись! - крикнул Трор, бросая цепь на камни площадки. Последние путы пали.

   Хэмфаст безумно кивнул. Он оглох, он ослеп, он захлёбывался от жара, разливающегося у него внутри. Едва подвижной правой рукой гном извлёк из-за пазухи свисток и выдул короткую трель. Кроур испуганно взвился. Хэмфаста откинуло в седле. Инстинктивно натянув поводья, он скорее невольно, чем осознанно осадил ящера.

   Трор, спотыкаясь, попятился от них.

   Кроур немного постоял в нерешительности, выгибая шею, шипя и скалясь. Он был волен лететь. Он был рождён для этого!

   Выпускник хлестнул поводьями. Но теперь не усмиряя, а горяча зверя. Кроура не надо было просить дважды. Он слышал сигнал. Его крылья распахнулись, погнав на толпу волну пыли. Ящер взревел. Хэмфаст поддержал его собственным хриплым воем.

   Я лечу! Лечу прямиком в пропасть!

   Забирая воздух кожистыми плоскостями крыльев, Кроур поджал и резко распрямил задние лапы, тяжеловесно оторвавшись от тверди. Выпускник распластался на его спине. Зрители зашлись в восторженном крике. Кричали даже на балконе.

   Площадка стремительно ушла вниз. А желудок подался вверх. Хэмфаста замутило и если бы не пропущенный ужин, его позор уже бы состоялся. Кроур визжал на нестерпимо высокой ноте. В глазах замелькали размытые то светлые, то тёмные пятна. Уши заложило... Круговерть всё набирала обороты. В лицо бил ветер. Голова, руки и ноги болтались сами по себе. Низ и верх вдруг поменялись местами.

   Он падает. Ведь.... ведь он падает!

   Хэмфаст почувствовал, что сползает с седла и не в силе удержать. Нога выскользнула из стремени. Больная рука разжала поводья. Ящер подался рывком в бок. И земля потянула Хэмфаста к себе.

   Вывалиться ему не дал лишь крепёжный ремень. Гнома мотнуло, желудок подпрыгнул к самому горлу. Кроур развернулся, и Хэмфаста отбросило обратно в седло. Руки и ноги всё сделали сами - он вновь крепко сидел, сапоги в стременах, поводья вернулись в обе ладони. Кроура качало, ему, как и его наезднику, впервые доводилось лететь парой. Лететь по-настоящему, а не только подниматься над учебной площадкой на длину удерживающей цепи. Взмывая вверх и снова проваливаясь, ящер постепенно набирал высоту.

   Плечо саднило, поводья натянулись струнами. Он потерялся, он ничего не соображал. Нет, всё было совсем не так, как им мечталось на тренировках! Хэмфаст не управлял горгульей, а только пригибался к чешуйчатой шее, страшась малейшего неуклюжего движения.