Один неверный шаг - страница 12

Если бы в газете десять раз похвалили Дубравинский завод, а один раз обругали — это было бы ничего, можно пережить. Но завод стоял в тихом городе, не на виду, и продукция его малозаметная, не то что, скажем, мотоциклы, которые тарахтят по всем улицам, или швейные машины, которые несут с собою марку завода во все концы страны и даже за границу. Нет, о Дубравинском заводе мало кто знал. И вдруг — статья в газете! О непорядках в литейном цехе.

Что вы будете думать о человеке, которого вы ни разу не видели и о котором вам только сказали, что он бездельник? Так и будете думать, что в самом деле бездельник. Сколько хороших дел на заводе — никто не писал о них, тому же Долинину и в голову не бросилось испробовать литературные способности на положительных примерах. Неприятность выискал. Какое мнение теперь сложится в целой области о Дубравинском заводе? Такое мнение, что там одни беспорядки.

Сушильные печи в литейном цехе реконструировали. Воздух в цехе стал чистым. Но самовольства Долинину не простили. Так и зовут его за глаза: корреспондент. Квартиру дали на четверых однокомнатную. «Хочешь жить просторно — вступай в кооператив, — предложил директор. — Хоть на трехкомнатную запишем». Отпуск на экзаменационную сессию выпросил с трудом. Благодарностей за хорошую работу не имеет. А так все идет нормально. Другие работают, и Долинин работает… Характером угрюмоват… Не такого бы заместителя надо Сергею Александровичу, да выбора особого нет. Долинин да Храпов, у других еще больше минусов. Вот и Храпов как раз…

Храпов толстенький, лысоватый, мягкий. Он вошел в кабинет неслышной, слегка приседающей походкой и тихонько опустился на краешек дивана, поближе к Сергею Александровичу.

— Извините, заливщик один заболел, пришлось решать, задержался…

— Все собрались? Будем начинать, — перебил начальник цеха. — Докладывай, Павел Алексеевич.

Долинин выпрямился, убрал руку со стола и без журнала, наизусть стал перечислять, сколько сделано на формовке, на заливке, на обрубке, сколько готовых отливок сдано на склад, сколько забраковано.

Сергей Александрович слушал Долинина, глядя на какую-то бумажку с цифрами, и сохранял на лице бесстрастное выражение, какое он давным-давно выработал, считая необходимым в своем положении начальника скрывать личные симпатии и антипатии. Но если бы он позволил себе сейчас сбросить служебную маску, то по лицу Сергея Александровича разлилось бы откровенное удовольствие, и он, возможно, даже улыбнулся бы. Королев любил свой цех и свою работу, умел и в других людях ценить хороший трудовой стиль. За сухими цифрами он угадывал строгую продуманность и четкую организованность в работе ночной смены — самой трудной по времени смены, потому что каждому человеку ночью хочется спать и приходится бороться с собой, чтобы работать, как днем.

— На обрубке… как вам удалось?

— Поставил двух подсобных рабочих. И на улице работали.

— Ясно.

Да, что ни говори, а на такого заместителя можно положиться. Заместитель должен служить как бы естественным продолжением начальника цеха. Удачное слово: за-ме-сти-тель. Ты уходишь на совещание к директору. На беседу к главному инженеру. На собрание, заседание, бюро… Уходишь на какое-то внецеховое мероприятие, а здесь остается твой заместитель и делает все как надо, как сделал бы ты сам, и жизнь идет нормальным, размеренным ходом. У Долинина паршивый характер, но Долинин не подведет.

— Как первая смена приняла цех? Насчет чистоты и прочего нет претензий? Адам Иваныч?

Храпов встрепенулся, наклонил набок голову, вздернул слегка плечи и сказал:

— Нет.

Он произнес это слово таким неопределенным тоном, точно на самом деле претензий была уйма, да он не хотел их тут выкладывать, жалея Долинина.

— Ты говори, если что, — несколько раздраженно (Сергей Александрович легко раздражался) сказал Королев.

— Да нет, ничего.

Ну, ничего, так ничего. У мастеров какие вопросы?

— У меня один вопрос, — сказал мастер Шуленков. — Насчет Раисы Голохватовой. В крановщицы девка просится, чтобы поставили на кран ученицей.

— На кран кого попало ставить нельзя, — возразил начальник цеха и покосился на Авдонина.