Одинокое письмо - страница 10

— Ишь, у зека научился, — говорит Иван Михайлович. Он глядит в окошко на берега: — Сегодня семги нет, а завтра может быть, теперь время осеннее, рано темнеет, она к берегу и подходит. Вечером с прибылой воды третьего дня — сразу пять попало. Гляжу, семга невод опятнала.

Вот сейчас полводы прибудет — смотреть будем невод. Потом на полном отливе смотришь — вода кроткая, ни туда и ни сюда не идет, тогда и смотришь, потом еще раз через три часа. Посмотришь всего три раза и больше не ездишь. Это семга. А еще гренландский тюлень.

Иван Михайлович доливает себе чаю, снова смотрит в окно.

— Как земля на льду натянется, уходили раньше в лодках и в лед пловучий пускались, под парусиной в лодке спали. Которые зверобойничают, у них у всех винтовки. Бывало, их в Соловецко и в Кандалакшу выносило.

В 1965 году зима была морозлива, так тюлени в лес ходили, у нас в деревне художник сидел, он к нему и приполз. Продушин во льду в ту зиму не было, ветер подует — лед сожмет, а земля-то на берегу чернеет. Тюлень думает — вода, вот он и идет. Этот гренландский дружно ходит, где один — там десятки. Как лед растает, он уходит в Гренландию.

— А зимой какую рыбу ловите? — спрашиваю я, вспоминая зимний лов наваги в Унской губе.

— Здесь места открытые, навага сюда не идет, больше к Колежме да к Юкову подходит. У нас ездила бригада в тот год в Юково, там очень понравилось, продавец, говорят, в любое время дня и ночи выходит. Люди приемчивые...

Я перебила Ивана Михайловича и рассказала случай, который произошел со мной.

Несколько лет назад я была в Юкове. Именно там я впервые поняла, какого умения требует плавание в лодке по морю, а главное — что опыт этот должен быть нажит с детства. До сих пор все для меня — пассажирки — шло само собой, вся эта последовательность: снятие с якоря, заводка мотора, управление и т.д. — казалась элементарной, мне указывали место в карбасе, я садилась и старалась не мешать.

В Юково меня привезли на моторке из Колежмы, а когда через несколько дней мне непременно надо было уехать, сделать это оказалось непросто.

Капитан бота обещал в случае благоприятной погоды выйти на рассвете, но команда загуляла, а на третий день пал шторм.

Можно было отправиться на моторке с одним парнем, как потом выяснилось — не коренным юковлянином, живущим в Юково недавно. Он собирался ехать встречать родственника.

Нужно было идти не позже семи утра, потому что потом наступит отлив и нельзя будет войти в реку у Сумпосада.

Я собрала вещи с вечера и теперь спала на чердаке. Сети провисали темным. Шорохи росли из углов. Ветер гремел кровлей. Неизвестность томила.

Когда сквозь щели проглянуло серое, я выбралась из овчин и одеял.

Хозяйка не спала, она оделась, и мы пошли будить Ваньку.

Он тяжело, непонимающе сел на лавку, она напомнила ему о приезде его родственника.

Был прилив. Моторка качалась на воде.

Все у него валилось из рук, ничего не выходило, требовало усилий и суеты.

Ему было не справиться с якорем, и он просил меня доставать якорь вместе с ним; как только он завел мотор, масло у него почему-то выбило пробку и хлестнуло в море, так что пришлось возвращаться; кое-как мы пошли, мотор дымил, полную воду мы проворонили, и мне пришлось вглядываться с носа вперед — искать еловые отмашки: по ним входят из моря в реку. На мель мы все-таки сели, и как ни старались сняться, я даже веслом отталкивалась, пришлось вылезать и идти пешком, благо Сумпосад был уже недалеко.

И наконец в деревне выяснилось, что этого родственника, брата жены, он в лицо не знает, и вообще жена ему не жена, и он скоро отсюда уедет.

— А как я к нему подойду и что скажу? — растерялся он.

Я удивилась. Он так решительно ругался матом: «Та-та-та, Вера», так легко подхватил мой рюкзак, силен был — и вдруг я увидела его растерянность и даже застенчивость, зато как гордо он говорил «экспедиция», кивая на меня, когда по дороге нам попадались его приятели, которым он рассказывал о своих неудачах.

Оказалось, что этого парня Иван Михайлович в Юкове встречал, он никуда не уехал и по сей день, и у него дети.

— А включи-ко, Егорка, радио, может, постановку передают, — сказал Иван Михайлович.