Одноразовые чувства - страница 10

– Ясно. Юноша повзрослел и вкусил житейской мудрости, – заключила Зоя. – А что насчёт остальных чувств? Почему не откажешься от всех пластин разом?

– Чтобы превратиться в зомби-овощ или мину замедленного действия? Несколько дней я ещё буду похож на человека, но потом, когда начнётся ломка… – Я замолчал. – Мне нужна полная уверенность, что человеческий организм обладает способностью реанимировать атрофированные чувства. Тогда я начну курс лечебной терапии незамедлительно.

– Что за терапия? – спросила Олеся.

– Последовательный отказ от пластин, пока зависимость не исчезнет полностью.

– А что потом? Выступишь по телевидению, начнёшь агитировать общество за возврат к натуральным чувствам и всё в таком духе?

– Не, мне ещё пожить хочется, – усмехнулся я. – Наверняка случаев полного или частичного исцеления немало, просто нашему правительству, да и вообще мировой системе невыгодно, чтобы люди слезли с пластин. Рассудите сами. Уже давно установили прогрессирующую зависимость от них, но никаких запретов или разработок, как вылечить зависимое общество нет. Пастухов и стадо всё устраивает. Сигареты, алкоголь, теперь и пластины… Мы одновременно трупы и гробовщики.

Я взглянул на темнеющее небо Маталы:

– Вечереет. Можно и выпить.

Культурная программа закончилась. Мы направились в бар.

– Кажется, он заслужил встречу со Зверем, – подвела итог беседы Олеся.

Не думаю, что пара бокалов вина сыграли роль. Она оказалась девушкой с добрым сердцем и верой в благие намерения незнакомцев. Полыхающая юность.

– Пусть Зверь решает, – не согласилась гюрза Зоя. – Я скажу ему всё как есть, без прикрас и недомолвок. – Она внимательно посмотрела на меня. – Если он согласится, то завтра встретимся на пляже в четыре.

– Буду ждать, – ответил я и улыбнулся девушкам на прощание. Олеся ответила мне искренней улыбкой, и я понял, что любой ценой должен попасть завтра на встречу.

Дорога в Херсониссос прошла в тишине. Нат и Макс напились и проспали все два часа, а у Жени закончилось действие пластины веселья, из-за чего она монотонно дремала и изредка задавала мне пресные вопросы. Я что-то отвечал, но в голове крутились мысли о будущем. Готов ли я пойти на всё ради достижения конечной цели?

Где-то в воздухе витали строчки и слова. Будто месяцами накопленные переживания и образы, погребённые на дне моего разума, продирались наружу. Они почуяли запах свободы. Жаль, под рукой не оказалось блокнота, пришлось держать строчки в уме, тут же рифмовать и редактировать их. Непростая задача, но отчасти я с ней справился. Добравшись до отеля, я первым делом схватил карандаш с бумагой и начал записывать. Давно забытые ощущения творческого экстаза. К полуночи я дописал «Высохшие слёзы» – маленькое стихотворение, вместившее в себя так много правды о нас.

Высохшие слёзы, одноразовые чувства,

Новой жизни проза – извращённое искусство.

Пламенные речи и вселенская печаль —

Время нас калечит, вот и вся мораль.

Маски из улыбок, гнев под колпаком,

Этот мир так гибок, что кажется лишь сном.

Манит нас утопией эмоций всех обман,

И мы стремимся толпами в бездонный океан.

Где души запечатаны, и свой замедлит бег

Распавшийся на атомы фальшивый человек.

Вопросы с перчинкой начались утром следующего дня.

– Ну что, теперь ты доволен отдыхом? – буркнула сестра во время завтрака.

– Не сомневайся, – ответил за меня Макс дразнящим голосом. – Ещё немного и мой друг влюбился бы в одну из этих куриц. Правда, Вано? У тебя ведь так и текут слюнки на таких. Натурпродукт, ёшкин кот! Не то, что мы, синтетические бройлеры.

– Заткнитесь оба, – огрызнулся я. – От вашего трёпа пропадает аппетит.

После обеда я совершил побег в прямом смысле слова. Никому ничего не сказав, я сел в машину и уехал на южную сторону острова. В номере на тумбочке я оставил записку с короткой фразой: «Без паники. Скоро вернусь».

Ровно в четыре пополудни я сидел на белом песке в метре от воды и потягивал безалкогольный коктейль.

– Ну что, готов? – спросила Олеся и провела рукой по моим волосам.

Она незаметно подкралась сзади и почему-то была одна.

– Ещё со вчерашнего вечера, – ответил я и встал.