Охота на дьявола - страница 13

Еды хватало, лишь только чтобы не умереть с голоду, а порой и того не было. Люди слабели, болели и умирали. Зачастую даже близкие родственники не могли присутствовать на похоронах: спецпереселенцам, как их теперь называли, запрещалось без особого разрешения местной комендатуры отходить дальше трех километров от места проживания. Тому, кто нарушил запрет, грозило до восьми лет лагерей. Любого, кого обнаруживали за пределами трехкилометровой зоны, ждало пять лет тюрьмы. Но даже те, кто и не помышлял о побеге, постоянно рисковали получить восемь лет тюрьмы за «отлынивание от общественно-полезного труда и ведение паразитического образа жизни». Эта формула могла иметь любой смысл, какой пожелал бы придать ей комендант.

Хотя Исса был четвертым ребенком из шести, его сила вскоре начала привлекать внимание старших мальчиков и взрослых мужчин, которые внимательно присматривались к любому, определяя — смельчак он или трус. А мальчишки не только присматривались, они испытывали свою смелость. Для этого был особый ритуал, очень много значивший в их жизни. Один из мальчиков подходил к другому, выдирал волосок из своей головы и подносил его к лицу соперника. Тот дул на волосок и тем принимал вызов на кулачный бой. Правил было всего два: не уклоняться и не плакать.

Как-то раз Исса сидел дома голый, поскольку мать только что выстирала его единственную одежду и теперь развешивала ее вместе с теми лохмотьями, в которых отец грузил вагонетки на шахте. С улицы раздался крик мальчишки постарше:

— Пускай Исса выходит драться!

— Оставь его в покое, — печально произнесла женщина. — Я стираю его одежду, он никуда не пойдет.

— Пусть выходит!

Мать выжала одежду, но, когда Исса вышел в ней на улицу, с него все равно стекала вода. В такой одежде вряд ли приятно драться.

Иссу поджидал парень из соседней деревни. Он выдернул волосок и поднес его к лицу Иссы. Не важно, что твои руки и ноги облепила мокрая ткань, не важно, что твоя мать плачет, а уж то, чего хочешь ты сам, вообще ничего не значит. У тебя один-единственный выбор: прослыть навсегда трусом или драться, драться до победы.

Мать была вынуждена отпустить его драться: в тех краях человека, не умеющего постоять за себя, ждала смерть. К тому же как могла бы она остановить сына? Уже в шесть лет Исса вместе со старшим братом Османом ходил к участку дороги, где поезд замедлял ход; они прыгали в него и сбрасывали столько угля, сколько могли осилить за то время, пока состав не начинал набирать скорость снова; тогда им приходилось, сгибаясь под напором воздуха, прыгать в двухметровые сугробы, покрывавшие зимою казахскую степь. Затем, волоча вдвоем санки, братья тащили домой добычу и набивали углем пузатую железную печку. В такие дни они ходили героями. Ночь в сложенной из самана землянке без угля была бы слишком холодной.

Мать Иссы была верна традициям своего народа — иначе как сохранить в этой дикой глуши его память? Она не возразила, когда ее муж Мухаммед привел в дом другую — русскую женщину по имени Мария, которую он обратил в мусульманскую веру. Ингуши признали Марию своей еще за несколько лет до ссылки; а когда их отправляли в ссылку, эта женщина вполне могла бы сказать: «Я русская, я не их племени», и ей не пришлось бы разделить с ними опасность и горе. Но Мария сказала: «Если их увозят, то и я с ними». Второй брак отца ничуть не повлиял на его отношение к детям и к Иссе.

Мухаммед, отец Иссы, пользовался большим почетом как человек, способный дать добрый совет людям, попавшим в затруднительное положение. Он один умел найти решение, способное примирить конфликтующие стороны. Порой Мухаммед подкреплял свое решение, рассказав какую-нибудь притчу о Ходже Насреддине, герое тысячи забавных историй, с помощью которых ислам нес свою мудрость людям, способным слушать и слышать.

Порой Мухаммед цитировал Коран, который читал наизусть, да и не мог иначе, поскольку был неграмотен. У него была одна цель: добиться правды и справедливости, отстаивать их всеми средствами, возможными в тех условиях.

В 1949 году часть ингушей, словно ударом молнии, поразил новый приказ Сталина, очередное порождение его больной души. Опять переселение, опять грузовики и поезда. Им предстояло сменить плохое на еще худшее. В саманных домишках, в которых они жили до сих пор, были, по крайней мере, подвалы, на новом же месте их ждали палатки да вновь открытые рудники, где им предстояло работать. Люди немедленно стали рыть землянки, затем принялись за изготовление кирпича, чтобы построить жилища покрепче, способные защитить от непогоды. Ингуши никогда не боялись труда, а здесь только труд и мог спасти им жизнь.