Охота - страница 2

— Заткнись. Так, что у тебя интересненького? — Жан посмотрел на Артура.

— Не радуйся, новых фильмов со Сталоне и Шварцнеггером, которых ты не видел, Голливуд не снял.

— Интересно, что же ты принес, если не боевик с порнухой?

Артур выпустил в сторону Маши струю дыма:

— Не торопи события, женщина.

— Тоже мне, супермен…

Артур протянул видеокассету Жану:

— Поставь. Организуем коллективный просмотр. Игорь, скоро соскочишь с виртуальной иглы?

— Угу, — донеслось от компьютера. На мониторе визжали, рычали, стреляли…

— Игорь!

— А?

— Оторвись минут на пятнадцать, дело есть. Уверен, что заинтересуешься…

Жан зарядил видик и преданно смотрел на Артура, ожидая дальнейших распоряжений. Папа Артура, большая шишка, обещал взять Жана к себе, в охрану банка. Машка закурила сигарету, принялась скучая раскладывать пасьянс.

— Жан, я придумала! — неожиданно вскрикнула она.

— Что?

— Желание.

— Ну и? — в голосе будущего телохранителя звучала обреченность.

— Ты будешь онанировать, а Игорек снимать.

— Что-оооо?!!

— Ничего, то что слышал. Вспомни, как два дня назад я выполнила твое желание: задрала выше головы юбку на проспекте.

— Жан вспомнил и заржал.

— Здорово.

— Вот и ты готовься, тренируйся. В другой раз будешь умнее и скромнее в желаниях. Никогда не принимай желаемое, за действительное.

— Желание — мама мысли, — буркнули со стороны компьютера.

— Слушай, малышка, да я тебя…

— И что ты меня? Горлом не бери: карточный долг — святой долг, обязан вернуть.

— Посмотрим, — угрожающе пробормотал Жан. «Думает, что за своей мамашей-примадонной, как за каменной стеной».

— Что случилось, к чему спешка? Знаете кто спешит?

— Голый.

— Умница, Жан. А я до пятого уровня докатил и всех козлов завалил.

— Молодец, Игорь.

— Игорь, это не спешка, это кайф. Включай Жан, — распорядился Артур.

— По ящику, ты меня ничем не удивишь, все крутое видано и перевидано, так- то, брат Гораций.

— Посмотрим, — Артур улыбнулся и подмигнул Машке.

Игорь наклонился, вытянул из-под стола упаковку с пивными банками. Щелкнула крышка, послышалось бульканье. Пиво легко входило в большой лягушачий рот Игоря, булькало где-то на уровне второго подбородка. Как говорит папа Игоря, а сынок полная копия отца: Хорошего человека должно быть много.

— Смотрите внимательно, — приказал Артур, вытягивая шею к экрану. Пепел от сигареты упал на ковер. Ничего, тетя Даша с первого этажа, каждый день приходит убирать…

Экран мигал, показывал мутное, бледное пятно… Игорек рассмеялся и открыл вторую банку…

Возник длинный белый забор, начинающийся ниоткуда и исчезающий в никуда. За забором мелькнули контуры стройки.

— Это что, дипломная работа Тарковского? — Игорек забулькал пивом.

— Смотри лучше, а не пей, — огрызнулся Артур.

— Смотрю и не пою.

Взвизгнули тормоза автомашины, кадр смазался. В машине о чем-то говорили, но было плохо слышно. Кто-то рассеялся. Щелкнули двери. Камера двинулась вдоль забора.

— Сам себе режиссер, — хмыкнул Жан.

— Почти, внимательнее смотри.

— Я смотрю, Артур.

В фокусе камеры появились двое мужичков бродячего вида.

— Фи, бомжи. Камера смотрит в мир. — Белокурое личико Маши скривилось.

Камера скрупулезно обследовала бомжей: крупным планом наплыли серые, заросшие седой щетиной лица; пустые в вечном ожидании, пьяно поблескивающие глаза… улыбающийся растрескавшийся рот и обломки передних зубов…

— Красавцы, — хохотнул Жан.

— Заткнись, — бросил Артур.

… Грязные, в темных масляных потеках фуфайки, одетые на голое тело. Непонятного цвета штаны, с алыми генеральскими лампасами. Резиновые сапоги, с закатанными голенищами. Чей-то сапог не имел каблука. На головах синие, почти новые бейсболки с надписью, гордо сообщавшей, что чикагские быки — чемпионы.

Они сидели, привалившись спинами к забору. В ногах две опрокинутые бутылки из-под вина. Третья, наполовину пустая, стояла между ними.

Завидев кинокамеру, бомжи вяло помахали руками. Щербатые, довольные улыбки стали шире.

— Вот козлы, — ругнулся Жан.

Снова послышался неясный говорок-смешок. В объективе камеры появилась зеленая канистра без крышки. Мелькнула рука: кисть, дорогой золотой браслет, край белой сорочки… Неясные слова, хихиканье…