Охота - страница 3
Канистра приподнимается и переворачивается. На бомжей течет маслянистая серая жидкость. Приятели никак не реагируют, похожие на тараканов объевшихся китайского карандаша. Они продолжают улыбаться, не понимая смысла шутки.
В кадре появляется рука с сигаретой. Другая рука: виден джинсовый рукав… доносятся смешки, кашель. Пальцы складываются, мелькает золотая печатка. Пальцы распрямляются, сигарета летит на грудь одного из бомжиков. Камера резко отъезжает в сторону. Летит вторая сигарета и мужики вспыхивают почти одновременно…
— Ни хрена себе, — голос Жана.
Небольшая задержка: бомжи окутаны огнем — до них еще не дошло, что случилось. Сквозь пламя блестят ожидающие глаза, рты растянуты в улыбке…
Наконец один подскакивает и пытается сбить пламя. Второй, силится подняться и заваливается набок. Телевизионные динамики разрывают жуткие крики, переходящие в чудовищный вой. Человек не может издавать горлом таких звуков… если с ним не происходит нечто страшное. Вскочивший на ноги бомж, исполняет жуткий танец внутри огненного ореола. Второй, олицетворение живого пламени, ползает в горящей луже бензина, под ногами у первого. Из глаз течет желтая слизь… Крики… Визг…
… Ползут два горящих факела, очевидно в сторону машины, тянут руки… Камера делает наезд крупным планом, к ней тянутся горящие синим пламенем руки. Кожа на ладонях лопнула, сморщилась, потемнела… Съежилась, начала сползать… кипят кровавые пузыри, рвутся, плюются кровью. Огненные протуберанцы рвут тела.
Мелькают лица с выжженными, пустыми глазницами; раскрытыми ртами, захлебывающимися воем и сизым пламенем.
Камера уходит в сторону. Мелькает забор… Бомжи кричат, дико катаются по земле… Пламя ревет заглушая крики, теперь оно багряное и за кровавыми языками не видно тел в промасленных телогрейках. Ничего нельзя разобрать: два живых огненных смерча… Два клубка пламени один и второй — неподвижны… Треск огня, крики и вопли стихли…
Камера отходит дальше, показывая две обугленные головешки, их устало гложет синий огонек…
Щелчки — открываются дверцы машины, доносится возбужденный, нервный смешок. Люди забираются внутрь, раздаются булькающие звуки… Смех…
Последние кадры: два темных обугленных свертка ничем не напоминают бомжей. Рядом падает пустая, из импортных, бутылка. Звон стекла и шум отъезжающей машины…
— Круто, — комментирует Жан. — Такое кино вижу первые.
— Не для слабонервных, — замечает Маша, её голос подсел и немного сипит, — жуткая касетка.
— Классно снято, мне понравилось, в кайф, — Игорь взял пиво. Его крупные, рыхлые руки дрожали.
— Смотрите дальше, кино продолжается. Все комментарии после просмотра, — оборвал разговор Артур.
Глаза прилипают к экрану…
… Должно быть кинооператор опоздал к началу действа…
Глубокая бетонная яма освещена мощным прожектором, в ней катаются два обнаженных окровавленных тела.
В уши врываются разъяренные крики и визг. Кто-то орет:
— Давай! Поднажми!
Мелькают грязные руки, ноги. Самый удачливый — лысый мужик схватил вихрастого соперника за волосы и стал пробовать прочность бетонного пола.
— Давай! Жми! — закричал переполняемый восторгом Жан.
Вихрастый извернувшись, вцепился зубами в икру Лысого. Брызнула кровь. Лысый заревел, его руки схватили соперника за шею, крепко стиснули.
Камера дала увеличенный план: в кадре появилось крупное лицо Лысого, измазанное кровью и грязью, разорванный рот выплевывал темно-алые сгустки, серые глаза — глаза зверя, горели безумием и жаждой выжить во что бы то ни стало. Для этого надо было убить ненавистного соперника, потому что тот мечтал о том же. Лицо Лысого исказилось в отчаянном крике-реве. Сил задушить не хватало. Камера показала удачный прием Вихрастого, ухватившего Лысого за мошонку. Кисть повернулась выкручивая, потянула на себя…
Лысый надрывал горло воем, пальцы отпрянули от шеи противника и вцепились в лицо, нащупывая глаза. Мелькнул окровавленный рот Вихрастого, с выбитыми передними зубами. Из-под пальцев Лысого потекло то, что недавно у Вихрастого называлось органами зрения. Визжащие от боли и отчаяния враги откатились в разные углы.