Охотничья луна - страница 22

Собственным домом я не располагала, поэтому незнакомыми были все места, а переезд вслед за волками делал все места новыми. Сон в обнаженном виде случался не слишком часто. Примерно так же часто, как секс. Дайте-ка прикинуть — примерно раз в тысячелетие.

Я не фригидна — не совсем. Просто у меня — среди прочего — есть маленькая проблемка с близостью. Возможно, потому, что моя последняя интимная связь привела к убийству.

Очередная светлая и радостная мысль для встречи нового дня. Неудивительно, что я ненавидела утра.

Я пошла за кофейником, не останавливаясь, чтобы одеться. Мне плевать, кто там увидит меня голой. Не нравится вид — убирайтесь к чертям с моей дороги.

Учитывая мое мнение о сексе и мужчинах, полагаю, мое непринужденное отношение к наготе кажется противоречивым. Однако если вы не думаете о своем теле как о сексуальном объекте, то, что особенного в том, что все его видят?

— Ты собираешься в ближайшее время одеваться? — спросила Джесси, подчеркнуто уставившись в окно.

Я ухмыльнулась. Наконец-то я ее достала.

— Ты стеснительная?

— А ты, как вижу, нет.

Когда-то была. Когда-то я много какой была. Больше во мне ничего из тех качеств не осталось.

Открыв и захлопнув дверцы каждого шкафчика и крошечного холодильника, я пробурчала:

— Кофе нет. Кто-то за это поплатится.

— Когда Манденауэр сказал, что ты не жаворонок, я решила, что после полудня ты будешь в норме.

— Ты ошиблась.

— Почему ты вчера не пошла по магазинам? Не сделала запасы?

Я замерла. Мгновенно вспомнилась прошлая ночь. Планировалось, что я подремлю несколько часов, затем выйду и сожгу улики. Вместо этого я спала слишком долго и оставила мертвых волков в лесу. Теряю хватку...

Я нашла свое нижнее белье, запутавшееся в простынях, сунула ноги в брошенные джинсы и подобрала ту же самую футболку, которую надевала вчера. Я редко задумывалась о лифчике. Он мне без надобности. У меня его никогда и не было.

— Кхм.

Я взглянула на Джесси.

— Может, хочешь надеть какие-нибудь чистые вещи? — предложила она.

— А что не так с э… — Я посмотрела вниз и потеряла дар речи.

Штаны щеголяли полосами, которые могли бы быть ржавчиной, но мы обе знали, что это не так. Некогда белую футболку усеивали пятна сажи, грязи и свежие темно-красные потеки. Мне повезло, что никто не видел меня прошлой ночью выходящей из леса. Они бы решили, что я закапывала труп.

— Ты не слишком внимательно слушала, правда?

Я пожала плечами и сорвала с себя футболку, заменив ее другой из сумки. Джинсы я оставила. Переоденусь по возвращении. Они все равно станут только грязнее.

— Скольких ты убила?

— Девятерых, — солгала я, не желая упоминать бурого волка, которого оставила в живых. Предполагалось, что я буду тренировать Джесси, а не учить ее плохим привычкам.

Она широко распахнула глаза.

— Девятерых? Шутишь!

— В отличие от тебя, я не такая уж шутница.

Я заткнула пистолет за пояс, прикрыв его сверху футболкой, и направилась к двери.

— Пошли.

— Куда мы идем?

— Сжечь пару трупов.

— Ты их не сожгла?

Я вздрогнула.

— А еще громче не можешь? По-моему, тебя еще в Канаде не слышали.

— Манденауэр сказал, что мы должны сжигать их сразу же.

— Что ж, Манденауэр не все, черт возьми, знает.

— Да ты никак меня разыгрываешь.

— Уверена, мне это под силу.

Я открыла дверь и врезалась точнехонько в жесткую, словно стена, грудь Дэмьена Фицджеральда.

— Ох, — выдохнула я и шлепнулась бы на задницу, не подхвати он меня под локти.

— Привет. Прости. Ты в порядке?

Руки у него были грубыми и жесткими, словно в последнее время он много ими работал — иссеченные пальцы, въевшиеся в ладони мозоли. Разливая напитки, так не натрудишься. Как и поднимая тяжести.

Почему я находила его покрытые шрамами ладони такими завораживающими — черт, признаю, я находила их откровенно возбуждающими, — понятия не имею. Все что я могла: не потеряться в фантазии о том, как он проводит этими руками по каждому сантиметру моей обнаженной кожи.

Он снова был одет в черное. Свободные хлопковые брюки, кажется, черные «найки» — не знала, что такие выпускают — и очередная черная рубашка с длинными рукавами. У этой был вытканный на материале узор — и только это позволило мне определить, что она не вчерашняя. Кроме того, он ухитрился ее застегнуть. Мне вроде как не хватало его белой гладкой плоти, оттененной черным шелком.