Охотники за книгами Сезон 1 - страница 9

Однако ледяное пламя, обжигавшее грудь, было настоящим. Кожа пылала, мерзла, трескалась. Боль заставила Сэл вернуться в свое тело и неуверенно, будто на чужих ногах, отступить. Пошатываясь, она вышла в прихожую. Рука, невозможно длинная, потянулась следом.

Она захлопнула дверь, отгородившись от руки непонятного существа.

Существо по имени Перри будто и не заметило. Пинком распахнуло дверь. Изломанные пальцы со щелчком встали на место. Улыбка, шире прежней, разъяла губы. Лица больше не требовалось. Хватало и зубов.

Она услышала, как в спальне разбилось окно.

Глаза из бутылочного стекла раскрылись еще шире. Черная тень впечатала существо, которое не было ее братом, в стену. Сэл моргнула — тень превратилась в Грейс. На подметках ее ботинок поблескивали осколки оконного стекла. Она подняла один из мониторов Перри над головой и стукнула им упавшее существо по физиономии.

Салли подумала: «На помощь!» Рука потянулась к кобуре, но Грейс с существом были слишком близко и слишком стремительно перемещались. Существо отшвырнуло Грейс, а после рывком, попирая все законы анатомии, поднялось на ноги и ринулось в атаку. Грейс запрыгнула на кровать — тут не достанешь, увернулась от жестяных когтей, а потом, не дав существу опомниться, прыгнула на него, повалила на пол, четыре раза ударила лбом в лицо. Керамическая пластина на лице существа треснула — и Грейс запустила под нее руку, выискивая что-то, чего Сэл разглядеть не могла.

— Эй, полегче! Это мой брат!

— Не он, — отрезала Грейс. — И никогда им не был.

Существо отшвырнуло ее на стол. Грейс, взревев, метнулась влево; когтистая лапа разбила еще один монитор. Грейс схватила с пола лопнувшую плоскую панель и ударила по локтю, тот хрустнул.

— Грейс, отойди! Дай мне выстрелить.

— Я тут справлюсь. Иди займись этими внизу.

— Чего?

— Давай!

Сэл пошла. За спиной не смолкали крики и звон разбитого стекла. Внизу Тодд сидел перед книгой, поглаживая страницы руками в голубых перчатках. Поднял глаза, взглянул на нее.

— Тодд, слушай, там наверху такое…

Глаза, увеличенные очками, полностью почернели, белков стало не видно. Тодд перевернул страницу.

Меч исчез со стены.

Шаги в прихожей. Сэл бросилась обратно к лестнице. Меч зазвенел, ударившись о стену, — клинок не заточен, то есть чуть менее опасен, и все же метровая полоса стали запросто переломает ей кости. Оставив глубокую вмятину на обоях и штукатурке, меч выпал у Эйдена из руки. Не дав Эйдену опомниться, Сэл сзади ударила его ногой в колено, несколько раз впечатала в лицо кулак. Эйден упал.

Тодд невозмутимо сидел, наблюдал за ней, перелистывал страницы.

Как и Перри накануне ночью, он будто разглядывал ее со дна глубокого колодца.

Что-то тяжелое бухнуло во входную дверь, засов застонал. Мужской голос — явно голос Лиама — чертыхнулся, и Эйден задвигался, не как человек, а как марионетка, будто внутри не в лад сокращались отдельные мышцы.

— Тодд, закрой книгу.

Он медленно моргнул.

Сэл потянулась к обложке, подумала, что голыми руками ее лучше не трогать, попробовала вместо этого мечом. В момент соприкосновения Сэл будто ударило током. Квартира сжала ее в кулак, за грудиной опять полыхнуло ледяное пламя. Сэл открыла глаза — она лежала на ступенях, Эйден полз в ее сторону. Она отшвырнула его ногой, с усилием поднялась. Выронила меч.

Грохот над головой — крик боли, яростный вопль.

Что случится — воспользуйтесь крестиком… Кольцо настроения, только наоборот.

Да чтоб вас всех. Просто безумие какое-то. Но — не поспоришь: своим ожогом крест освободил ее от влияния одержимого Перри. Было больно, однако боль вернула ей рассудок. Возможно, крест способен защитить и от книги.

Сэл расстегнула верхнюю пуговицу рубашки. Крест всей своей тяжестью прижимался к коже, словно притянутый магнитом. Она его оторвала — остался красный след. Обдумаешь после. Ты все это обдумаешь после. Пока действуй.Чем ближе она подносила крест к книге, тем тяжелее он ей казался. Рука дрожала. Да ради чего же, если не ради этого, она столько пахала в спортзале?

Она подцепила крестом обложку книги, захлопнула.

Ей случалось зимой, когда в лицо дует ледяной ветер, прошагать минут двадцать по длинному проспекту, а потом, укрывшись в метро, почувствовать, как тело расширяется, — ведь ему больше нечему сопротивляться. То же самое она ощущала и сейчас. Накатила тишина. Закрытая книга подрагивала, точно лопнувшая струна. Крест утратил свой блеск и покрылся патиной — кроме того места, где серебра касались ее пальцы.