Окно Иуды - страница 41
– Поздно вечером.
– Угу. Что побудило вас к этому?
– Мой кузен Редж тем вечером собирался в город и предложил купить для меня кольцо. – Долгая пауза. – Тогда я впервые об этом подумал. – Еще одна пауза. – Полагаю, мне следовало подумать об этом раньше.
– Вы сообщили мисс Хьюм о своем намерении?
– Естественно, – ответил Ансуэлл. На его лице внезапно мелькнула странная улыбка.
– Вы знали, что в пятницу вечером у нее состоялся телефонный разговор с отцом?
– Тогда нет. Я узнал об этом позже.
– До или после этого разговора вы решили ехать в Лондон?
– После.
– Что произошло потом?
– Произошло? О, понимаю, – как бы с облегчением добавил Ансуэлл. – Мэри сказала, что напишет отцу письмо, и тут же это сделала.
– Вы читали это письмо?
– Да.
– В нем упоминалось, каким поездом вы поедете?
– Да, девятичасовым поездом со станции Фроненд.
– Оттуда до Лондона примерно час сорок пять минут езды, не так ли?
– Да, скорым поездом. Это ближе, чем от Чичестера.
– В записке указывалось время отъезда и прибытия?
– Да, в 10.45 на вокзал Виктория. Мэри сама всегда пользуется этим поездом.
– Значит, ее отец хорошо его знал?
– Должен был знать.
Запавшие глаза Ансуэлла были неподвижны. Обычно он начинал фразу четко, но затем она словно повисала в воздухе.
– Что вы сделали, прибыв в Лондон?
– Купил кольцо. И еще кое-какие дела…
– А потом?
– Поехал в свою квартиру.
– В котором часу вы туда прибыли?
– Около двадцати пяти минут второго.
– Именно тогда покойный позвонил вам?
– Да, около половины второго.
Склонившись вперед, Г. М. расправил плечи и оперся ладонями о стол. Руки обвиняемого начали дрожать. Он снова посматривал в зеркало наверху, словно следя за собой в ожидании приближающейся кульминации.
– Вы слышали, что покойный тем утром неоднократно звонил вам, не получив ответа?
– Да.
– Что он начал звонить в девять утра?
– Да.
– Вы слышали, как Дайер говорил это?
– Да.
– Угу. Но ведь он должен был знать, что вас еще нет дома, не так ли? В девять вы только выехали из Фроненда, и поездка должна была продолжаться час сорок пять минут. Этим поездом постоянно пользовалась его дочь, и он должен был знать, что не сможет связаться с вами раньше чем через два часа.
– Да, по-видимому…
– Что делает Г. М.? – шепнула мне Эвелин. – Рвет на кусочки собственного свидетеля?
– Вернемся к телефонному разговору. Что сказал покойный?
Отчет Ансуэлла совпадал с другими показаниями.
– В его словах было что-нибудь, что вы могли воспринять как оскорбление?
– Нет, ничего.
– А что вы подумали о разговоре в целом?
– Ну, его голос звучал не слишком дружелюбно, но некоторые всегда так говорят. Думаю, он просто вел себя сдержанно.
– В вашей жизни были какие-нибудь мрачные тайны, которые он мог открыть?
– Насколько я знаю, нет. Я никогда об этом не думал.
– Когда вы пошли повидаться с ним вечером, вы взяли с собой оружие вашего кузена?
– Нет. Зачем мне было его брать?
– Вы прибыли в дом покойного в десять минут седьмого, не так ли? Мы слышали, как вы уронили вашу шляпу, выглядели сердитым и отказались снять пальто. Какова была подлинная причина такого поведения, сынок?
Судья Рэнкин прервал бормотание обвиняемого:
– В ваших интересах говорить внятно. Я опять ничего не слышу.
Подсудимый повернулся к нему, озадаченно жестикулируя:
– Милорд, я старался произвести хорошее впечатление… – Пауза. – Тем более что по телефону он говорил не слишком… сердечно. – Еще одна пауза. – Войдя, я уронил шляпу, и это меня рассердило. Я не хотел выглядеть как…
– Как кто?
– Как круглый дурак.
– «Как круглый дурак», – бесстрастно повторил судья. – Продолжайте.
– Полагаю, – заговорил Г. М., – молодые парни, впервые посещающие будущего тестя, часто чувствуют то же самое. Как насчет пальто?
– Это вырвалось само собой. Но я не мог взять свои слова обратно, иначе выглядел бы еще глупее.
– Отлично. Вас проводили к покойному. Как он вел себя с вами?
– Сдержанно и… странно.
– В каком смысле странно, сынок?
– Не знаю…
– Ну, расскажите присяжным, что вы говорили друг другу.
– Мистер Хьюм заметил, что я смотрю на стрелы на стене. Я спросил, интересуется ли он стрельбой из лука. Он ответил, что занимался этим еще в детстве, когда жил на севере, и что это модное занятие и в Лондоне, а стрелы – трофеи, полученные на ежегодных состязаниях «Лесников Кента». «Тот, кто первый попадет в золото, становится главным лесником на следующий год», – сказал он.