Околдованные любовью - страница 3

— А я все беспокоюсь.

— О чем? — перевел взгляд на Уильяма Саймон.

— О ней, о Тилли. Ей уже шестнадцатый год, пора определяться на службу, вместо того чтобы носиться по округе, словно жеребенок. Не удивлюсь, если она и брюки вздумает носить.

— Ну нет, думаю, волноваться не стоит. Тилли не наделает глупостей, у нее есть голова на плечах.

— Знаю, Саймон, все это я знаю. Беда в том, что умна она очень. Не поверишь, но она читает и пишет не хуже священника.

— А еще танцует.

— Танцует? — Пораженный Саймон круто повернулся к Энни, которая как раз в этот момент протягивала ему кружку пива на травах.

— Да, ты же не знаешь последнюю новость. Это все жена священника, мисс Росс.

— Жена священника, — скривился Саймон.

— Я же тебе и говорю. Она, наверное, посчитала, что Тилли не помешают некоторые достоинства воспитанной леди или что-то в этом роде. И что же она придумала? Учить Тилли танцевать. Привозит ее к себе в дом, играет на спинете, потом они спускаются в подвал и там она показывает Тилли, как танцевать, этот… как его, ману… нет, минуэт. Так-то!

— Мисс Росс, жена священника, придумала такое! — Саймон весь расплылся в улыбке.

— Саймон, только никому ни слова. Если кто-нибудь об этом узнает, бедняжке не поздоровится. Будь на ее месте кто-то другой, они могли бы плясать сколько душе угодно, хоть до упаду. Но она — жена священника, хотя поговаривают, что из нее такая же жена священника, как из меня хозяйка поместья. — Энни захохотала, сложив руки под бурно колышущейся грудью. — Ты видел ее? — спросила женщина, наконец успокоившись и вытирая слезы.

— А как же. Каждое воскресенье она в церкви на передней скамье. И хочу сказать, что уже много лет там не сидела такая миловидная женщина.

— Она и вправду хорошенькая?

Саймон склонил голову набок и на минуту задумался.

— Пожалуй, она даже больше чем хорошенькая, хотя и красивой ее не назовешь. Есть в ней какая-то необыкновенная живость… да, именно живость. И вот что интересно, — качая указательным пальцем, продолжил мужчина, — они с Тилли в этом похожи.

— Они похожи? Наша Тилли и жена священника? Не может быть, — заметил из своего угла Уильям.

— Да, Уильям, — повернулся к старику Саймон. — Это действительно так. Мне трудно подобрать слова, но это что-то яркое и сияющее, одним словом, она полна жизни.

— Ну-ну, — покачал головой Уильям, — если она такая, как ты расписываешь, зачем, интересно, ей надо было выходить замуж за священника?

— Не знаю, Уильям, как и что, но преподобному Россу с прежней женой скучать не приходилось. По-моему, от нее и дьяволу бы стало тошно. Однако, признаюсь, я не раз задумывался, не перемудрил ли он и на этот раз. Как я слышал, она не из простой семьи. Да, совсем не из простой. Кто-то из ее родственников служит при дворе нашей молодой королевы, причем занимает там далеко не последнее место. Мне рассказывали, что много лет назад их семьи жили по соседству в Дорсете.

Преподобный Росс был самым младшим из семи братьев в семье, его и отправили служить Богу. Но как бы то ни было, с ней наш священник стал совсем другим человеком. В нем теперь куда больше любви к ближнему. Вы понимаете, о чем я. И вот еще что. Когда он читает проповедь, жена не сводит с него глаз, я наблюдал за ней. А он никогда не смотрит на нее. Не смеет… Думаю, он влюблен. — Саймон рассмеялся, откинув голову, но в смехе его чувствовалось легкое смущение.

Энни смотрела на него без тени улыбки.

— Уж никак не думала, что Тилли увлекут танцы. Мне казалось, ее интересует только рубка и пилка дров. Хочу заметить, это выходит у нее лучше, чем когда-то у меня. Тилли перекопала участок не хуже Уильяма. Она всегда вела себя как мальчишка, и тянуло ее больше к мужской работе. Признаюсь, это меня беспокоило, но ее занятия танцами меня совсем с толку сбили.

— Она же девочка, Энни. — Тон Саймона тоже стал серьезным. — А сейчас она превращается в девушку, и, должен сказать, очень хорошенькую.

— Что-то я сомневаюсь. У нее никакой фигуры. Пора бы и округлиться, ей уже шестнадцатый год. А ты только взгляни на нее: прямая, как тростинка.

— Всему свое время, да и парням некоторым по душе худые, — улыбнулся Саймон.