Октябрь в Приморье - страница 8

— Иди, иди, Дарья, лучше мужиков-то вытянешь!

— Ну ладно уж... — Дарья подошла к председателю: — Ну-ка пусти, насиделся...

Тетеря, недовольно косясь на Дарью, отодвинулся к краю стола. Дарья заняла его место:

— Ну, мужики, давайте кого еще?

— Кирюху, фронтовика!

— Стой, товарищи, не дело. Я в отпуску, через неделю обратно в окопы. Выбирайте других.

— Кузнеца давайте, Кудлатого! Работящий мужик, за мироедами не потянет.

— Есть Кудлатого. Кого еще?

— Порфирыча!

— Отца Василия!

— Не надо, пусть покойников отпевает!

— Бассаргина Митроху!

— Фадея Малыгу!

— Куда мироеда тянешь! Не надо Малыгу!

— Прокопьева, инвалида!

Комитет выбрали из десяти человек. Ни поп, ни кулак Малыга в комитет не попали. Дарью избрали председателем.

Я с радостным изумлением смотрел, как эта энергичная крестьянка деловито, не горячась, наводила порядок на сходе и провела перевыборы комитета.

Сход расходился медленно. Кулак Малыга язвил:

— Баба целое общество оседлала. Революционная-то власть, выходит, бабья.

— A-а, двуутробный, не нравится тебе бабья власть... Погоди, жирка-то она с тебя поспустит. Это не Тетеря, самогончиком не угостишь, — насмехался над Малыгой инвалид.

Целую ночь мы у Кирюхи беседовали с новым комитетом. Намечали, как развернуть работу, с чего начать.

Дарья и тут показала себя хорошо. Она предложила отобрать у кулаков землю переселенческого фонда, которую они успели прибрать к рукам за время войны, и наделить ею малоземельных. Кирюха предложил собрать с кулаков подати за все годы, а также отменить право попов собирать ругу(?). Вся программа работ была оформлена постановлением. Только перед самым утром все разошлись по домам, уставшие, с воспаленными глазами.

Я расспросил Кирюху о Дарье. Солдатка, вдова с тремя ребятишками, мужа убили в первые же дни войны, окончила сельскую школу, любит книжки читать. Все время воюет с кулаками: иногда ей удавалось проваливать на сходах кулацкие предложения. Кулаки ее ненавидят, боятся ее острого языка. Крестьяне уважают.

Кирюха привез с фронта настроение, которое уже созрело и оформилось у значительной массы солдат, сидевших годами в окопах.

Большевистская пропаганда с трудом добиралась до окопов, но там она попадала на благодатную почву. Требование мира, требование передачи крестьянам земли находили горячий отклик среди солдат. Кирюха был из тех солдат, которые, усвоив большевистское мировоззрение, отдавались ему полностью, без сомнений и колебаний.

В других деревнях, куда я ездил, та же картина. Солдаты-фронтовики везде играли ведущую роль. Кулакам удавалось кое-где пройти в комитеты, но их положение становилось все более шатким. Деревня явно делилась на два непримиримых лагеря: многоземельных и малоземельных. Колеблющийся середняк — между ними. В некоторых богатых селах кулаки, умело используя экономическое давление на бедноту и середняка, сидели у власти более крепко. Но даже там чувствовалось влияние вернувшихся с фронта.

Революция шла вперед. Большинство Советов Сибири и Дальнего Востока заняло революционные позиции. Их авторитет с каждым днем повышался. Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет находился под влиянием эсеров и меньшевиков. Революционные Советы, ставшие в оппозицию к Временному правительству, не подчинялись и ВЦИКу. Отсутствие централизованного руководства особенно чувствовали сибирские и дальневосточные Советы. По инициативе Красноярского и Владивостокского Советов решено было созвать съезд Советов Сибири и Дальнего Востока.

От Владивостокского Совета на съезд были делегированы три большевика и два левых эсера. Я был поставлен во главе делегации.

Съезд собрался 15 октября 1917 года в Иркутске. А там к тому времени сложилась весьма напряженная политическая обстановка. Незадолго до съезда солдаты Иркутского гарнизона арестовали командующего Иркутским военным округом — эсера Краковецкого за попытки арестовать большевистски настроенных солдат. Краковецкий был освобожден с условием, что не будет применять никаких репрессий. Однако он не сдержал своего обещания: на следующий же день издал приказ, запрещавший допускать агитаторов в казармы без разрешения начальника гарнизона, а большевистски настроенных солдат арестовал и заключил в тюрьму.