Omnia mutantur, nihil interit - страница 5

— И встреча со мной стоит страданий в Аду, кошмарных снов, страха перед собаками?..

— Как скромно, Войцек, — ухмыляется Ян. — Благодаря тебе у меня есть целая семья, наша Гвардия, Рота — десятки, сотни людей и демонов, которые готовы сражаться за нас. Бесконечная преданность — вот чему я научился, что увидел. Не встреть я тебя, жил бы заурядным человеком, таскался бы на работу как на каторгу… И не знал бы никого из вас.

— Думаю, мы бы рано или поздно пересеклись, — самодовольно заявляет Влад. — Скажем, если б я… другой я, незнакомый… подошел к тебе и позвал куда-нибудь… Ты бы пошел?

— С незнакомым мужиком разбойничьего вида? Я приличный человек.

— Неправда, авантюры тебе нравятся! — возмущается Влад, будто обиженный за того не-себя.

— Мы чужие люди, ты этого не знаешь, — принимая игру, подначивает Ян. — И не подошел бы ты ко мне. Тебе нравятся фигуристые рыжие девицы, а я не подхожу по всем параметрам.

— Да кто тебе сказал такое! — Влад мотает головой. — Нравятся — это же чисто эстетически. Мне вот… дельфиниум нравится, цветы такие, и что…

— Правда нравится? — притормаживая, спрашивает Ян.

— Не, это ж пример.

— Ты задумался! — наседает Ян. — Если пример, ты бы сказал «розы». Или что-то такое. Обычное. Хочешь, подойдем во-он к тому мужику, спросим, что за зверь такой дельфиниум — он тебе никогда не ответит!

Мужик словно бы слышит их, ускоряет шаг.

— Я нестандартно мыслю, ты поэтому меня и любишь, — огрызаясь, отбивается Влад. — Допустим, да, нравятся! Эстетически! И что?

— А ничего, — пожимает плечами Ян. — Интересно. Пятнадцать лет живем, а я почему-то не спрашивал.

Пока они доходят до офиса, Влад старательно убеждает, что главное для него душа, а рыжие девицы — дело десятое. В ответ Ян ехидно замечает, что не зря, получается, Влад утащил его душу, и шутливо цепляет серебряную подвеску у него на шее.

— Мы бы обязательно встретились в любом из миров, — счастливо твердит Влад. — Наши души слишком срослись — такое навечно. Куда бы нас ни занесло, я бы тебя нашел, был бы рядом — другом, братом или мужем, не важно, да дышать один я бы не смог.

Ян понимающе молчит.

— А тебе? — чуть позже спрашивает Влад. — Ну, цветы, какие нравятся?

— Мне, — отважно вздыхает Ян, — очень нравятся кактусы.

5.

Сначала они не хотят делать из этого шумиху — пригласить бы самых близких, семью. Но вспоминается скоро, что семья большая, шумная, пестрая и разноперая. Целая Черная Гвардия — лучшие солдаты Ада, гончие псы Дьявола. На деле же — демоны, с которыми они прошли многие битвы, которых испытали, завоевали верность до гроба. Нельзя забыть и про петербургскую Инквизицию, где они служат с давних пор, не обижать же коллег. И всех знакомых тоже. Потому гостей и оказывается пугающе много. Те, кому забыли отправить приглашения, прознали из новостей: журналисты охотно накинулись на них.

Приглашения принимает куда больше народа, чем они ожидали. Одна ведьмочка-криминалистка, без помощи которой никогда не распуталась бы часть дел, уехала из города, но шлет пламенные поздравления; пара знакомых на юга укатила: лето, пора отпусков, жара…

— Не думал, что будет такой фурор, — с сомнением произносит Ян, разгребая залежи электронной почты; он ошарашен, что столько людей и нелюдей искренне желают им счастья. — Ведь не все… привыкли…

— Они понимают, что у нас это — настоящее.

— Не люблю публичность. Я-то человек скромный, — ворчит Ян. — В старину удобно было: выкрал ночью да повенчался в ближайшей церквушке.

— Повенчаться, говоришь? Интересно, стал бы я дымиться и шипеть.

— Не будем проверять. Мне вовсе не хочется так стремительно стать вдовцом.

Смеясь, Влад с нежностью, от которой замирает сердце, целует его в висок. В последнее время это нужно ему как воздух — чувствовать Яна рядом. Ему, не привыкшему к прикосновениям, существовавшему бесплотным духом, что проскальзывал сквозь людей и стены с морозной свежестью. Это что-то вроде голода — попытка отыграться.

А гости съезжаются в Петербург, стремительно наполняющийся поразительными личностями — еще более странными, чем обычно. Кардинал Ирма отчитывает их за это, а в конце речи прорезается краткой, неверной улыбкой и поздравляет сама. Обещает быть.