Оморикия - страница 6

Надо сказать, что графские герцы вообще нас не лечат, а вакцины ставят неохотно и только те, которые надо ставить в обязательном порядке, согласно графским законам. Многие думают, что это они от «любви большой» к нам, островитянам. Или потому что полиса нет у нас страхового… на самом деле, все не так. Я тогда пацаном был, но помню, как еще при короле Василе случился международный скандал. Медицина и у нас, и у них была тогда на самом передовом уровне. Однажды во время чемпионата мира по плаванью наш островитянин потерял сознание. Ну, он сначала чемпионат выиграл с большим отрывом, а потом уже и упал в бессознательном состоянии. Его откачали, но при этом взяли забор крови для анализа, и анализ сделали какой-то уж очень обширный. После анализа графские врачи ахнули и объявили, что мы используем какой-то хитрый допинг, который на простых анализах не просматривается. И отобрали у всей команды золото. Король Василь тогда тоже разозлился, сказал, чтобы кровь вернули всю до последней капельки, и запретил своим подданным лечиться в графстве навсегда. Тогда болтали, будто кровь эту чемпионскую все же сохранили и стали ее клонировать и продавать как эликсир молодости… Короче говоря, бред сивой кобылы. Но я на всяких случай скрываю от сослуживцев свое происхождение, никому не рассказываю, что я тоже с острова. Вдруг и мою кровь захотят пустить на эликсир… Впрочем, я не думаю, что кто-то заподозрит, что я с острова, – я выгляжу диким и небритым. К тому же у меня темные волосы и я высокого роста, а островитяне на ангелов похожи, – так считается в графстве.

После бигуса и укола болеутоляющего я снова уснул.

Мне снилась мама. Она жила на Лазурном острове, и отдыхала на веранде своего дома. Она сидела в деревянном кресле-качалке, в тени пальм, и обмахивалась веером. Держалась она очень строго, почти чопорно. Дом ее был большой, каменный, окруженный чугунным забором, а на лужайке росли цветы. Ей там было хорошо. Повидав маму, я полетел дальше, через океан, на Оморикию. У меня было совсем мало времени: я знал, что мне надо было успеть на работу. Я очутился на Царской тропе, у горы Крестовая. По тропе вышагивали Кочевники; они вели под уздцы крупных лошадей. В графстве я тоже работал с лошадьми, поэтому не смог удержаться, чтобы не потрепать гнедого по холке. Мне было весело, я чувствовал себя очень счастливым: я мог легко управлять временем и передвигаться на огромные расстояния. В жизни так не бывает. Такой контроль доступен только шаманам в песнях гор и морей. Здесь же я летал, летал куда только захочу, и безмерное счастье наполняло меня давно забытой легкостью.

Проснулся я в поту и почти голый. Во сне я умудрился стянуть с себя больничный халат, – хорошо еще, что внутривенный катетер остался на месте. Мне было жарко, и жутко болела нога. Я позвонил медсестре. Она спешно подсоединила капельницу с обезболивающим и дала жаропонижающее; постепенно боль утихла, и я вновь погрузился в сон.

На этот раз мне снился мой дом. Мое родовое гнездо, которое я давно оставил и куда приходил только перевести дух. Иногда мне не удавалось сюда попасть, – меня не узнавали. Я иногда пытался пробраться с черного входа, – ведь я хорошо знал все входы и выходы, я здесь провел все свое детство, – меня просто не пускали мои же запоры. Я выставлял эти запоры во время запланированных визитов, чтобы чужой не пробрался, – в итоге иногда я не мог прийти сюда сам. Такое бывало, и не раз. Я помню, как беспомощно стучал я в восточную калитку, – это была шикарная тисовая дверь в белом каменном заборе, и над ней висел фонарь под старину. Это был не главный вход, а боковой, восточный. Мне помогал водитель кэба, что меня сюда привез, – он тоже стал барабанить во всю мощь в дверь, хотя это было совсем ни к чему… В другой раз я каким-то образом обманул первый уровень защиты, смог пробраться за забор и прогулялся вокруг дома по садовой дорожке. Сад был большой, с цветущими яблонями. Я тогда четко понимал, что у меня мало времени, и что моя времяформа скоро выплюнет меня обратно в графство, но я все же шел не спеша по этим тропинкам, поглядывая в окна собственного дома, гордясь его архитектурой и с наслаждением вдыхая запах яблоневого цвета.