Она назначает жертву - страница 11

– В чем мы виновны? – буркнул старшина.

– Вас ждет народное хозяйство, – не обращая внимания на реплику «от коллектива», пообещал Лисин. – Токарю или фрезеровщику не нужно обладать способностями фейсконтролера и видеть оружие под чужой одеждой. – Важняк поднялся, сразу стал на голову выше полицейских и вознес свой толстый палец над головой одного из них. – Даже в самых зачумленных пабах Москвы, в позорных гей-клубах и рюмочных есть люди, которые способны в глазах и жестах всякого приходящего читать угрозу учреждению. Они не пускают таких людей в свои заведения и получают за это заработную плату. Зачем здесь стоите вы? Пугать посетителей своей хрустящей зевотой и помятой формой?

– Нам что, каждого обыскивать? – затараторил, понимая свою правоту, младший сержант. – На нас же заявления писать будут!

– Ты – в этот угол, – велел Лисин, с визгом расстегивая свою папку. – Ты – в противоположный конец коридора. Два листа бумаги. Мне нужно подробное описание лица, устроившего здесь маленькую Боснию. Граждане!

От этого хриплого простуженного призыва люди, сидящие в коридоре словно в плену, вздрогнули и вогнали головы в плечи.

– Сейчас эти полицейские разойдутся по разным сторонам коридора. Если за время моего отсутствия они вдруг перебросятся хотя бы словом, то я должен буду об этом знать.

Горбунов стоял неподалеку от эпицентра событий и разговаривал по мобильному телефону. Он бросил в сторону московского важняка пустой взгляд и почесал пальцем ямочку на подбородке. Ему, как и многим в этом здании, не были до конца понятны поступки этого москвича. Однако, увидев в дверях молодого человека с перевязанной правой рукой, он оживился и развернулся в сторону Лисина.

– Иван Дмитриевич! – Горбунов дал при крике петушка, чем немного расслабил «арестованных» посетителей, прокашлялся и уже деловитым голосом проговорил: – Это Артем Андреевич Гасилов, которого вы искали.

– Не искал, а просил его сюда доставить. Как рука, прокурор?

Не зная, как отвечать человеку, который шутя ставил его начальника в неудобные позы в родном ведомстве, Гасилов вяло пожал руку следователю и обернулся к Горбунову.

– Да вы не обращайте на него внимания, – совсем уж дерзко посоветовал Гасилову огромный незнакомый мужчина. – Ему сейчас не до нас. Я – Лисин. Пойдемте, наверху заварился отличный чай… Сидельников! – заметив в конце коридора знакомое лицо, прокричал он. – Взять книгу регистрации материалов и лично вывернуть архив во второй раз!

– Вы кто? – очень медленно и членораздельно поинтересовался Гасилов.

– Мне кажется, я самая большая неприятность города Старооскольска за всю историю его существования. Так я не услышал – как рука?

– Ноет.

– Это хорошо.

– Что же в этом хорошего? – Гасилов фыркнул и недружелюбно посмотрел на человека, статус которого до сих пор не уяснил.

– Хорошо в том смысле, что вот, к примеру, у Журова с Хотынцевым уже ничего не ноет. – Следователь подтолкнул Гасилова к лестнице и после этого стал нравиться ему еще меньше.

Вкуса чая, предложенного московским следователем, раненый прокурор не ощущал. Больничные анестетики и бета-блокаторы, коими молодой человек был напичкан, как апельсин водкой, стояли в горле и на языке неприятной горечью, мешали адекватно воспринимать даже запах табака. Тем не менее чай он пил старательно, уже знал должность и полномочия собеседника, поэтому старался понимать его и быть при этом понятным ему.

– Два месяца до пенсии, и тут это дело, – говорил Лисин. – Вы понимаете, что это значит?

– Нет.

– Это значит, что имя мое пронесется сквозь века или я с позором отвалю в Балашиху удить карасей. Так вы видели лицо убегающего мужчины?

– Я видел его со спины. – Гасилов утвердительно качал головой, однако его ответ только частично совпадал с этими движениями. – Когда он бежал на меня, я какое-то мгновение держал взгляд на его лице. Но этого недостаточно, чтобы я смог сейчас нарисовать словесный портрет. Когда я увидел пистолет…

– Ты испугался.

– Нет, не успел. Скорее я растерялся. В противном случае мне удалось бы заскочить в кабинет – время для этого было.