Она растворилась в воздухе - страница 30

Наряду с позитивными переменами были и подводные камни, и недостатки, в особенности, когда Беатрис проверяла свою новую спутницу с беспощадной строгостью молодой девушки. Сама она была не только прирожденной спортсменкой, но и в каждом виде спорта проходила тренировку у профессионалов, в то время как уровень спортивной подготовки Виолы был ниже среднего. Однако когда они играли в гольф, Виоле удалось продержаться на весьма свежем ветру; к тому же, хотя она не могла плыть так быстро, как Беатрис, Виола оставалась в воде столько же времени, сколько и она.

Сначала Беатрис была склонна критиковать Виолу и сравнивать ее с непревзойденной Кэсси. Ее американская спутница была старше, к тому же исключительно эрудированной и непоколебимой как скала. Она могла бы рассуждать об экономике и социальных условиях, в то время как Виола — в соответствии со стандартами Беатрис — была необразованной. Она читала только сенсационные детективные романы и предпочитала британские и американские фильмы европейским.

Вскоре, однако, Беатрис стала признавать, что Виола обладает потрясающим качеством, которое подталкивало ее к соперничеству, хотя она тщетно пыталась дать ему определение. Казалось, Виола обладала сердечной и душевной легкостью, которая не зависела от обстоятельств и на которую не влиял контроль других людей. Это качество вызывало в ней не только восхищение, но и тайную зависть.

— Что ты берешь от жизни, Грини? — спрашивала Беатрис.

— Моменты, — отвечала Виола.

— Что конкретно ты имеешь в виду?

— Я не могу описать это «конкретно». Дорогая, ты из людей с таким складом ума, которые распяли бы бабочку. Разумеется, это комплимент. Сама-то я не обладаю таким умом.

— Но что это за особенные моменты? — настаивала Беатрис.

Поскольку Виола была обучена ораторскому искусству, но вместе с тем лишена возможности демонстрировать свои умения, она любила звучание своего голоса.

— Момент трепета и ослепления, — ответила она. — Будто пена, летящая вам в глаза, когда вы плывете в море. Вот он был — и вот прошел. Что-то значимое разочаровывает. Ты ожидаешь от этого слишком многого или слишком нервничаешь и волнуешься, чтобы осознать это. Ты можешь насладиться этим лишь впоследствии. Не думаю, что кто-то может быть счастливым, пока не сможет запечатлеть такой момент.

— И что тогда происходит?

— Ничего. Абсолютно ничего… Просто ты жив… и осознаешь это.

В свою очередь, Виола обнаружила в Беатрис любопытную смесь качеств. Помимо того, что она много читала, она также путешествовала и помнила места, которые повидала. В некотором отношении она была умным и добрым взрослым человеком, искренне сочувствующим беднякам, но в прочих областях она оставалась неразвитой, как ребенок. К сожалению, она унаследовала толику хитрости от своего отца и радовалась, демонстрируя свою тонкость на фоне уступающих ей по уму остряков.

В целом, однако, она помогла оправдать в глазах Виолы поросль богатых девиц. Ситуация часто бывала деликатной, особенно когда Виоле приходилось быть тенью, маячащей на заднем плане всякий раз, когда наследница принимала молодых людей. Но если один из них осмеливался возмутиться насчет ее присутствия, Беатрис яростно цыкала на него, будто крокодил с больными зубами.

Виола редко видела миллионера. Он был невысоким, худощавым, неприметным человеком, преданным своим женщинам, но в остальном столь незначительным, что она — совсем не осознавая, какой властью он обладает в финансовом мире, — про себя называла его «простофиля Билли» и имела абсолютно неверное представление, что он находится под контролем собственного богатства. В своем воображении она представляла его марионеткой, которая бредет по рынку по пятам за своими неуправляемыми миллионами посреди хаоса, устроенного убегающими в панике быками и медведями. Скоро она потеряла и свое благоговение перед миссис Стерлинг, которой ставила в заслугу лишь преданность идеалам. Эта важная маленькая леди была истинным филантропом и одновременно простой и доброй женщиной. Она была совершенно свободна от снобизма, что отчасти было связано с тем, что семья Стерлингов считала себя выше того, чтобы утруждать себя признанием общественных ценностей.