Они шли с Васко да Гама - страница 12

— Через час.

— Он будет готов. Идем, Шон. И помни, — прибавил он, когда Жоан убежал обратно во дворец, — ты видел, как исполняются пророчества.

Быстрая лошадь из конюшен Мозеса оказалась костлявым, серым животным, весьма привязанным к родному городу. Она все время оборачивалась к Лиссабону, и ее приходилось сильно колотить, чтобы перевести на неровную рысь. Гнедая кобыла Жоана, из королевских конюшен, двигалась плавно, словно скользя. За ними следовали двое королевских слуг на мулах с серебряными колокольчиками. Когда они оставили сады и фермы под Лиссабоном и свернули на песчаную дорогу среди высоких сосен, серый конь решил, что оборачиваться уже нет смысла, и пустился вперед неровным галопом. Шон охромел от подскакиваний в седле, пока они добрались до таверны, в которой должны были заночевать.

Стемнело, когда они нашли ее. Железные ворота и дверь были открыты. Изнутри светился огонек, вокруг него двигались темные тени. Пахло рыбой, оливковым маслом и луком. Хозяин таверны выбежал с факелом, от которого по стенам запрыгали розовые пятна. Копыта лошадей и мулов громко застучали по мощеному двору.

Рыбная похлебка оказалась вкусной. Комната была полна дыма, Шон с трудом различал связки лука, чеснока и копченые окорока, подвешенные к потолку. Единственным освещением, кроме очага, был фитиль, плавающий в блюдце с маслом.

В темном углу, между трубой очага и стеной, сидел старик, закутанный в черный плащ; лица его Шону в темноте не было видно. Другие люди были, вероятно, его слугами. Один из них, огромный детина, уже спал на скамье, натянув на лицо бурый плащ. Спален не было.

Поужинав, Жоан и Шон закутались в свои плащи и легли поближе к очагу. Один раз по ногам у Шона пробежала крыса, но Коннамар прогнал ее, и вскоре и хозяин, и его пес уснули.

Разбудил Шона петух, закричавший близко над ухом. Мальчик открыл глаза, потягиваясь. Светало. Потом в комнату вошли два поросенка. Один из них разбудил Жоана, ткнувшись рылом ему в подбородок. Коннамар укусил одного за ухо и загнал под стол; другой поросенок удрал в очаг. Хозяин таверны проснулся, выгнал поросят и начал разводить огонь. Старик мирно спал в своем углу, завладев единственными в доме тюфяком и подушкой.

Мальчики вскоре были готовы в путь, но мулам не хотелось двигаться с места.

— Вперед, ангелочки! — повторял один из слуг, колотя мулов так, что от их шкур пыль поднималась столбом. «Ангелочки», наконец, двинулись, позвякивая серебряными колокольчиками.

— Я забыл свой хлыст, — сказал вдруг Шон, когда они уже отъехали немного. — Нужно вернуться.

Было уже достаточно светло, чтобы он мог разглядеть лицо старика, продолжавшего спать у очага, — лицо, похожее на желтый воск, с тонкой, как бечевка, седой бородкой.

Это был Нуньо Кальвес, сетубальский судья.

Шон нашел свой хлыст и спокойно вышел из комнаты. Но на пороге он остановился, задумавшись. Не охотится ли Нуньо Кальвес за Пауло да Гама? Это было маловероятно, после стольких месяцев. Но судья был известен, как человек, никогда не забывающий оскорблений. Он был далеко от Сетубала и на той самой дороге, которая вела к убежищу сеньора Пауло. «Нужно разузнать, в какую сторону они едут, — решил Шон, — если в Лиссабон, то мне это все равно. Если же на север, то возможно, что они ищут сеньора Пауло».

Он пошел к конюшне. Человек, храпевший ночью на скамье, поил теперь мулов. Шон уже видел раньше это рябое, красное лицо: этот слуга был вместе с Нуньо Кальвесом, когда Денниса утащили в тюрьму. Шон спросил его о дороге на север.

— Не могу еще сказать, — ответил тот. — Мы еще не были на ней, но найдем ее сегодня.

Шон узнал то, что хотел. Нуньо Кальвес ехал на север, по той самой дороге, которая вела в Баталью, — туда, где находился сеньор Пауло. «Может быть, он ищет и не сеньора Пауло, но мы, по крайней мере, не полезем к нему в пасть», — подумал Шон, выезжая со двора. Он так ударил пятками и так стегнул хлыстом, что серый конь пустился неровным галопом и догнал тучу пыли, окутывавшую Жоана Коэльо с его свитой.

Однако, теперь Шон был так встревожен и озабочен, что Жоан скоро заметил это. Узнав, в чем дело, он тоже встревожился, но потом решил, что судья едва ли успеет обогнать Шона до Батальи.