Они шли с Васко да Гама - страница 13

— Вам с сеньором Пауло нужно не встречаться с ним, — сказал он. — Если вы встретитесь, то получится опять стычка, а тогда уже король не простит сеньора Пауло. Скоро мы с тобой разъедемся. А завтра вы должны встретиться с отрядом моего брата и ехать дальше с ним. Он достаточно большой, чтобы судья не посмел напасть на него, а Николай удержит сеньора Пауло от стычки. Я постараюсь, чтобы он ждал вас на этом перекрестке.

— Если только судья не увидит нас раньше.

— Вам нельзя с ним встречаться, говорю тебе. Если вы приедете сюда раньше нас, прячьтесь в сосновом лесу, пока мы не явимся.

На том они и расстались.

В маленькой, чистой таверне, обсаженной грушевыми деревьями, Шон спросил о сеньоре де Суза. Под этим именем, как сказал ему Закуто, был там известен Пауло да Гама. Старушка — хозяйка таверны улыбнулась и указала загорелым пальцем вниз с холма.

— Он вон там, в монастыре, сеньор. Он ездит туда каждый день беседовать с монахами.

Далеко внизу, в лощине, Шон увидел церковь.

— Словно слоновая кость и золото, неправда ли, сеньор? — сказала старуха. — Так и должно быть, ибо там лежит король Жоан I со своей королевой. Да, и принц Энрике тоже.

— Энрике Мореплаватель? — спросил Шон. — Почему он похоронен в этом уединенном месте? Давно ли он умер? Можно мне поставить коня в вашу конюшню? Есть у вас овес?

— Сколько вопросов сразу! — засмеялась старуха. — Да, поставь его рядом с конем сеньора де Суза, и берегись копыт этого черта. Пока ты почистишь и покормишь его, я расскажу тебе о принце Энрике, потому что такому славному молодому человеку, как ты, стыдно быть невеждой.

Старуха была словоохотлива. Пока Шон ухаживал за своим серым, она рассказала ему, как король Жоан I построил эту церковь по обету, на том месте, где разбил испанцев, хотевших завоевать Португалию[5]; как потом его похоронили там, вместе с его королевой, как любил эту церковь его сын, принц Энрике, часто сюда приезжавший.

Она рассказала, что принц очень любил жирную курицу, зажаренную со сливками и с паприкой, — сладким перцем из Венгрии; что он любил также яйца, приготовленные по особому способу, который знала ее мать, — «яйца-звезды», как она называла их; что он однажды вырезал для нее кораблик: она была тогда ребенком, и кораблик у нее сохранился. Она хотела показать Шону карту, начерченную принцем на стене. Эта была карта африканского берега, и к ней никто не прикасался, кроме как для сметания паутины; но Шон отказался взглянуть на нее, торопясь повидаться с сеньором Пауло.

— Постереги лошадь, Кон, — сказал он и побежал вниз с холма, сквозь аромат розмарина, тмина и лаванды.

Старуха была права. В теплом свете послеполуденного солнца монастырь Баталья казался выточенным из слоновой кости, слегка подсвеченной золотом.

— Словно морская пена на желтом песке, — прошептал Шон.

Трудно было поверить, что башенки, ажурные контрфорсы, окна — все вырезано из камня. Украшенные цветами кресты и статуи святых казались столь легкими и воздушными, словно могли улететь с одним сильным порывом ветра.

— Наверное, это строил Маленький Народец, — сказал Шон вслух по-гэльски, останавливаясь на миг перед большой дверью. Так в Ирландии называют фей и эльфов. Шон мог слышать свой родной язык, только когда сам говорил на нем, и временами боялся, что забывает его.

Изнутри слышалось пение. Он вошел. Монахи шли к алтарю, скользя между колонн. Из окна над дверью на движущиеся фигуры лился золотой и рубиновый свет. Белые рясы были словно расписаны цветами. На каменном полу, позади алтаря, даже на вершинах колонн, дрожали сверкающие искры света. У алтаря стояли на коленях люди, большей частью, крестьяне; но среди них Шон не видел высокой фигуры Пауло да Гама и его золотых волос и бороды. «Может быть, он в часовне», — подумал Шон и направился туда.

Каменные фигуры короля Жоана и королевы Филиппы лежали рука об руку на их высоких гробницах. Так как Филиппа была английской принцессой, то на каждом саркофаге были вырезаны гербы английский и португальский. Шон подошел к гробнице принца Энрике с крестом и глобусом — гербом принца — и остановился, глядя в его спокойное лицо. «Он не похож на других принцев, — подумал он. — Он не любил сражений. Он хотел плавать, а не драться. И в этом он был, пожалуй, прав. Хорошая драка приятна, время от времени, но видеть чужие страны — это лучше, чем резаться, грызться и истекать кровью». Лицо принца казалось кротким и ласковым в смутном предвечернем свете. «Мне бы он понравился, — подумал Шон, — он любил звезды, и детей, и спелые оливки. Он работал также, как и любой из его слуг, но находил время, чтобы вырезать кораблик для маленькой девочки».