Опасно: Динозавры! - страница 19

Чак оглянулся.

— Лишь упомянешь черта…

К джипу подошел Мастерсон, остановился и положил руки на пояс.

— Если вы оба не на диете, то у Пита скоро будет готов ужин.

— Спасибо, — поблагодарил Оуэн.

— Знаете, Спенсер, я обдумал ваши слова. Вероятно, вы правы. Здесь опасно.

— Значит, вы возвращаетесь? — спросил Оуэн с искрами надежды в глазах.

— Ну, нет. Но мы с Гарделем решили посменно охранять лагерь всю ночь. — Он сделал паузу и улыбнулся. — Только чтобы удостовериться, что никто не проникнет в лагерь. Понимаете?

Лицо Оуэна вытянулось.

— Конечно, понимаю.

— И разумеется, — продолжал Мастерсон, — мы также не хотим, чтобы кто-то покинул лагерь.

— Да, — сухо ответил Оуэн.

Он обменялся взглядами с Чаком, и в его глазах была горечь поражения.

— Приглашаю вас к обеду, когда будете готовы, — любезно сказал Мастерсон. — Так или иначе, прежде чем стемнеет, я хотел бы видеть вас у костра. — Он помолчал, улыбка на его лице стала шире. — Я бы не хотел, чтобы какие-нибудь твари напали на вас.

Солнце, свирепый огненный шар, уже чуть высунуло из-за горизонта свои красные пальцы. И звезды сбежали от него, утащив за собой черное небо. Луна исчезла, как воспоминание о полузабытом портрете любимой, а в небе возникли великолепные замки — оранжевые, желтые, красные. Все живое просыпалось, земля оживала. Листья покрылись крупными бусинами росы. Отовсюду начали раздаваться звуки дневной живности. Туман поднялся, навис над растениями, как серый саван, и растаял под лучами вылезающего на небо оранжевого шара.

В пещерах и на берегу озера животные разминали мускулы, продирали глаза и шли приветствовать новый день.

Тихонько потрескивали сучья в костре, вкусно пахло кофе. Земля повлажнела от росы, но в спальном мешке было тепло и удобно. Запах кофе достиг ноздрей Чака, который цеплялся за остатки сна. Он пошевелился, несколько раз мигнул и перевернулся на другой бок.

Его ушей достигло шипение жарящегося бекона, сопровождаемое острым ароматом мяса. Чак открыл глаза, и на мгновение ему показалось, что он лежит в своей комнате, а на кухне готовит завтрак мама, и в доме, наполненном запахами утренней сдобы, тепло и безопасно.

Чак закрыл глаза и думал о доме, позволив мечте заполнить ум и тело.

Пение было громким, немелодичным, но преисполненным энтузиазма. Не открывая глаз, Чак слушал его, пытаясь притворяться, что это радиоприемник на кухонном шкафу. Шевелиться не хотелось. Он уже вспомнил, где находится, но не желал разрушать мечты о доме.

Чак понял, что это Пит поет на утреннем холодке, готовя завтрак. И от звуков его голоса — а петь он совершено не умел, — странным образом исчезали на время все проблемы, и большие, и мелкие. Чак дернул застежку-молнию своего спального мешка и поднялся на локтях. Послушал Пита, и на его лице вспыхнула улыбка.

Чак вылез из спального мешка, и Пит, увидев его, замолчал.

— Пожалуйста, не останавливайтесь из-за меня, — быстро сказал Чак.

Пит хихикнул, отводя в сторону свои зеленые глаза. Одной рукой он пригладил ярко-рыжие волосы и сказал:

— Все равно куплеты закончились.

Чак подошел и протянул руки к огню.

— И сколько же там куплетов?

— Не уверен, что это кому-либо известно, — ответил Пит. — Сам я знаю штук тридцать.

— В самом деле?

— Да, это такая специальная поварская песня. Но я готовлю достаточно быстро. А есть повара, которые могли приготовить изысканные блюда для целого банкета, при этом ни разу не спев любой куплет дважды.

Чак покачал головой, оценивая такой подвиг, и оглядел лагерь.

— А мы что, остались вдвоем?

— Нет, — сказал Пит. — Мистер Мастерсон только что уехал с Артуром. Сказал, что хочет осмотреть местность. Брок сидит за грузовиком с винтовкой на коленях. — Пит хихикнул и покачал головой. — Понятия не имею, во что он собирается стрелять.