Опечаленная родня - страница 12

Агатон. Не знаю, ревматизмом мне спину свело.

Сарка. Вижу, что ревматизм, только похоже, что он серебряный.

Агатон. Хоть бы и серебряный, зато не звонит.

Сарка. Он-то не звонит, но если я потяну за веревку, могут зазвонить все четыре колокола на соборной церкви.

Агатон. Сейчас же замолчи!

Сарка. Я замолчу, только хочу сказать тебе то, что ты мне сказал: мы пришли в этот дом не грабить, а охранять.

Агатон. Ну, конечно, охранять. Потому я и взял это, как же иначе!

Сарка. Разумеется, поэтому!

Агатон. И чтобы взять это, я не забирался в чужие комнаты, а воспользовался случаем, больше так, мимоходом.

Сарка. Ну, ясно!

Агатон. Я и Симка пошли в сад набрать цветов, да, пошли в сад, зашли в столовую, я увидел там поднос и говорю Симке: «Зачем нам идти в сад и собирать цветы, лучше возьмем этот поднос».

Сарка. Конечно, лучше!

Агатон. Ну да! Я сказал: «Лучше возьмем с собой поднос». И я скажу тебе, почему это лучше. Видишь ли, если Трифун доберется до подноса, он способен отнести его в ломбард, лишь бы только получить возможность играть в карты. Тем, что я взял этот поднос, я, можно сказать, его спас.

Сарка. Верно! Я тоже спасла будильник.

Агатон. И хорошо сделала, пусть он будет у тебя. Только знаешь, Сарка, не надо, чтобы кто-нибудь знал об этом, а то все кинутся спасать.

Симка. Они способны разграбить весь дом!

Агатон. В таком случае, разойдемся по комнатам и разгрузимся.

Сарка (все время сидевшая на будильнике, встает). Пойдем, конечно. Мне так намозолило, что хоть кричи.

Расходятся по своим комнатам.

Мича, Даница.

Мича выходит из своей комнаты, спускается по лестнице. Даница входит из средних дверей.

Мича. Какой приятный сюрприз! Первая встреча в новой квартире – с вами!

Даница. В какой новой квартире?

Мича. Я тоже поселился здесь.

Даница (в ужасе). И вы?

Мича. Как «и вы»? Прежде всего я, раньше всех других.

Даница. Господи, что же это, что здесь делается, словно это пустой дом!

Мича. В самом деле, нагрянули все!

Даница. Бедная тетя расхворалась от огорчения, да и я…

Мича. Не понимаю, почему бы ей из-за этого расхвораться?

Даница. Ну как же, ей-богу! Это… я просто не могу понять, как господа и дамы могли сюда переселиться. Спрашивал ли кто-нибудь адвоката? Разрешил ли он? Вы, например, спросили адвоката?

Мича. Зачем же я стану спрашивать адвоката! Для чего мне это? Он сам мог бы спросить меня: «Не желаете ли, сударь, поселиться в доме?» Он меня, но не я его.

Даница. А он вас спрашивал?

Мича. Нет, да и не должен спрашивать; ни я его, ни он меня.

Даница. Не знаю, что и делать!

Мича. Будьте спокойны! Такой хорошенькой девочке не к лицу печалиться.

Даница. Значит, по-вашему, равнодушно смотреть на все, что происходит?

Мича. Почему равнодушно? Вот и я, когда нахожусь около вас, неравнодушен. И если бы вы доставили мне подходящую возможность, то могли бы убедиться, что я неравнодушен к вам.

Даница. Сударь, я однажды уже напомнила вам, что существует учтивость. Если вам этого не достаточно, я сумею сделать это иначе.

Мича. Боже мой, боже мой, такая красивая девушка и так груба! Ну, что вы, ей-богу! Мы могли бы с вами поладить; будем жить вместе, в одном доме, под одной крышей, так сказать.

Даница. Ошибаетесь, сударь, никогда я не буду жить под одной крышей с вами.

Мича. Не думаете ли вы выехать отсюда?

Даница. Возможно, но сперва пойду к адвокату и расскажу ему обо всем, что здесь происходит.

Мича. Какое отношение он к этому имеет?

Даница. Мне известно, что он душеприказчик, что он заботится о доме и потому лучше всех знает, можно ли дом превращать в табор. (Уходит.)

Мича, Агатон, Симка.

Мича смотрит вслед Данице, садится, закуривает папиросу.

Агатон (возвращается из комнаты, за ним Симка). Смотри-ка, и ты тут!

Мича (обиженно). То есть, как: «Смотри-ка, и ты тут?» Может быть, я скорее могу сказать: «Смотрите-ка, и вы тут?…»

Агатон. Ну, ничего, я и ты, нам здесь и место, но ведь тут собралась вся родня!

Мича. Неужели вся?

Агатон. Ей-богу, вся! В этой комнате – Сарка. Все время сидит на балконе, а если выходит из комнаты – звонит. Там – Танасие и Вида; сидят и определяют степень родства с покойным. Там – Прока с Гиной. Они заняли комнату, где стоит касса покойного, и Гина не переставая плачет у кассы. А там наверху – Трифун; нашел в столовой старую колоду карт, играет сам с собою.