Орда (Тетралогия) - страница 25

— Вот тут ты прав, клянусь Тэнгри!

— Ты что-то про набег говорил, — напомнил Хуридэн.

— А, говорил, — Гаарча кивнул и признался: — Неохота мне что-то в набег, приятель!

— И мне, честно сказать, неохота…

— А жениться-то надо — куда денешься? — хитро продолжал Гаарча. И к чему он клонит?

— Да, — Хуридэн снова потянулся к хворосту. — Куда?

— Хуридэн, тебе что, правда нравится Хульдэ?

— Кто тебе сказал?! Врут, врут все… Как мне может нравиться ханская наложница?

— А ведь есть возможность взять её в жены!

В этом месте Баурджин навострил уши.

— В жены? — Хуридэн рассмеялся. — И кто же мне её, интересно, отдаст?

— Старый Олонг… и молодой Жорпыгыл!

— Жорпыгыл?! Ага, отдаст, как же!

И тут в табуне громко заржала лошадь. Хуридэн испуганно вскочил.

— Сядь, что ты кидаешься! — издевательски бросил Гаарча. — Это в табуне ржут.

— А может, разбойники?

— Очень мы с тобой им нужны!

— Баранов-то всё же украли…

— Ну, так и быть, пойду, посмотрю. — Гаарча поднялся на ноги.

— И я с тобой!

— Нет уж — а здесь кто сторожить будет?

— Ну-у… — умоляюще протянул Хуридэн. — Может, всё ж — вместе, а?

— Сиди, говорю! — Гаарча сплюнул. — Да ты не думай, я быстро. Только посмотрю, что там с табуном делается.

— Быстрей возвращайся, — шёпотом напутствовал уходящего Хуридэн и пошевелил угли носком клеёного сапога — гутала.

Дождавшись, когда Гаррча уйдёт, шутники незаметно подобрались к Хуридэну — лица их были замотаны кушаками.

— У-у-у! — глухо заворчал Баурджин. — Повернись-ка сюда, подлый шакал!

— Ай! — обернувшись, Хуридэн испуганно задрожал и упал на колени. — Пощадите!

— Никакой пощады не будет тебе, детёныш змеи и шакала! Сейчас мы разрубим тебя на куски!

— Не надо! Я всё сделаю для вас, всё… Там, вон, отара, табун… я покажу!

— Нет, шакал! Ты нам лучше спой! Очень уж мы любим песни.

— Спеть? Гм-м-м… Что бы такое вам спеть?

— А что знаешь!

— Да я… я немного и знаю, уважаемые… да, боюсь, и не умею петь…

— Ах, ты не хочешь?! — сдерживая смех, вкрадчиво поинтересовался Баурджин. — Тогда готовься к смерти! — Он картинно поднял над головою нож.

— Вспомнил! Вспомнил! — тут же заголосил Хуридэн. — Сейчас… сейчас… вот сейчас спою… Как же там?

Собравшись с духом, перетрусивший сторож гнусавым ломающимся голоском затянул «богино дуу» — «короткую пастушескую песню», собственно — «уговор скота»:

Ну и дальше — всё в таком же духе. Типично сельскохозяйственная тематика с некоторым уклоном в нездоровый мистицизм.

Дубов чуть не переплевался, а вот его напарнику песня, похоже, нравилась.

— Ну, ты тут сиди слушай, — прошептал Баурджин приятелю на ухо. — А я пойду к пастбищу прошвырнусь, Гаарчу развлеку. Смотри, до моего прихода не раскрывайся — не смешно будет. Уговор?

— Уговор!

— Ну, жди…

Встав с корточек, Баурджин исчез в темноте и зашагал к отаре, слушая за спиной гнусавые рулады неувядающего певца — Хуридэна:

— Ой, корова моя, корова-а-а… У-у-у! У!

Дубов даже не выдержал, сплюнул:

— Черти тебя раздери! Певец выискался… Георг Отс прямо!

Гаарчу он обнаружил у каменной ограды отары, вернее, тот сам обнаружился, едва услыхав шаги:

— Ты, Кишгар?

Кишгар? Интере-е-сно…

— Ну, я.

— А где остальные?

— А пёс их…

— И вправду… Деньги принёс? Давай! Две уйгурские монеты, как договаривались! Ну, что стоишь, жмёшься? Три-то барана куда как больше стоят!

Гаарча плакал и визжал, как недорезанный поросёнок. Катаясь по земле, слёзно просил прощения, уверял, что все вышло случайно, что никогда больше не…

— Рассказывай, — прервал его крики Баурджин. — Все.

— А чего рассказывать-то? — парень заскулил. — Они меня заставили, эти бродяги…

— Угу, — хмуро кивнул Кэзгерул. — Заставили… Дали уйгурских монет…

— Немножко, немножко. — Гаарча скривился. — Совсем чуть-чуть… Я ведь хотел поделить, поровну, чтоб… чтоб каждому… но вот не успел!

Наклонившись, Кэзгерул схватил предателя за грудки:

— Ты хоть понимаешь, что своей жадностью подвёл нас под плети? Ведь за этих баранов отвечаешь не только ты — мы все!