Осень без надежды - страница 11

«Погоди-ка, старый боров, — ахнул вдруг про себя достойный каштелян. — Что же такое у нас получается? Сели все семейство господина нашего герцога перебили дикари, когда штурмовали Пайрогию… А младшего сына Юстиния, благородного Хенрика, загубили пиктские варвары во время битвы при Гарантии, значит… Значит наша ясноокая господа — единственная наследница! Не по крови, а по писаному бритунийскому закону — герцог лично ей жалованную грамоту на поместье выписал! Древние законы Райдора и Бритунии признают право женщины наследовать престол герцогов, если в живых не осталось родственников-мужчин и тем продолжать династию. А если и родичей-женщин не осталось — наследует тот, у кого жалованная грамота! Выходит, Соня — светлейшая герцогиня всего Райдора?

Девица низкого рода! Низкого? Да и плевать, зато настоящая, доподлинная и законная хозяйка появилась! Беда на мою седую голову!»

— Войто! Войто-о!

— Полынь принес, одежду в купальни переправил, — отрапортовал появившийся ниоткуда веснущатый страж. — Еще какие поручения, вельможный каштелян?

— Сгинь с глаз моих, лоботряс! Хотя нет, постой. Нет, катись отсюда и чтоб я тебя не видел! Марш в казармы, переоденься в чистое, а то смердит потом, будто от объезжаемого жеребца. Чего господа?

— Покупались, одеваются. Может, еще чего нужно сделать?

— Веди их мигом в малый двор. Я сам сейчас спущусь. Иштар Добросердечная, ужин остынет! Разве можно кушать холодное?

— Можно, — уверенно ответил Войто. — Смотрите, сколько наготовлено. Да пусти меня за такой стол, я бы из-за него седмицу не вылезал! А сами, господин каштелян, стражу капустой кормите, да жирной свининой.

— Не твоего ума дело! Позор для дружинника брюхо отращивать! Чего стоишь? Бегом!

Сташув, которого так и распирало от жажды деятельности (пусть управитель и был более «жаворонком», нежели «совой», предпочитая ложиться рано, а вставать с самым рассветом), шустро пронесся к озаренному факельным светом малому двору Каина-Горы, обозрел бравое воинство (десятникам удалось собрать едва полсотни человек, а самих десятников слегка покачивало от пивных паров), после чего принял надлежащую позу и проорал:

— Ригг! Торольв! Хансе! Вы, вы, дармоеды! А ну, ко мне со всех ног!

— Чего изволите, вельможный? — вопросил самый смелый и молодой из десятников. Кольчуга у него была слегка драная под мышками и на заду, а крепким элем от доблестного воителя смердело за тридцать локтей.

— Ты, Хансе, заткнул бы пасть и слушал, что каштелян говорит! — надсаживал голос Сташув.

— Отчего оружие не чищено?

— Так никто не приказывал, господин… Сами же говорили — если придет супостат, будем не мечом работать, а луком да арбалетом. И никакая степная зараза к Каина-Горе за перестрел не подойдет.

— Строй подровнять! Знамя-то, знамя где? Куда, собаки, знамя подевали?

— Так оно… — проворчал вислоусый Торольв,

— в главной зале висит, вместе с остальными вымпелами. Сугубо для красоты и услаждения взоров.

— Ой, лопухи! И как вас тан только на службе держит! — простенал Сташув, забывая, что настоящего тана здесь последний раз видели лет семь назад, а заезжавшую еще до начала Великого Завоевания на несколько седмиц госпожу Соню как правительницу никто не воспринимал всерьез — подарил герцог боевой подруге во владение Кернодо, и пусть его. Герцогская семья может распоряжаться земельными владениями как угодно — хоть последнему нищему подари.

А тут — молодая и решительная златоволосая особа с видами на благородство!

Соня тогда лишь поохотилась, погуляла по окрестностям, забрала с собой плавленые слитки серебра, с помощью которых собиралась набрать боевой отряд для каких-то своих таинственных целей, и более Соню в Кернодском танстве никто не видел. Где пропадала — то тайна великая есть.

— Так тащить знамя? — вопросил Торольв. — А то всамделе нехорошо получается. Танова дружина, да без вымпела.

— Войто! — воззвал Сташув. — Войто! Возьмешь на нижнем дворе лестницу, снимешь кернодский флаг с потолка! Не тот, что синий с полосками, а зеленый! Это где два волка к бочке приникли! Понял?

Явилось знамя, несколько пропыленное, но торжественное, Войто блистал чистой сероватой рубахой, на воротнике которой не было черной полосы, а лишь светло-коричневая, Сташув заменил непотребную для благородных булаву на фамильный меч, а пятьдесят скучающих дружинников Каина-Горы сумели построиться почти что в прямую линию.