Осень без надежды - страница 12

Господа не приходили.

— Что ж делается? — расстраивался каштелян. — Войто!

— Чего изволите?

— Ты где оставил госпожу с друзьями?

— Сказали милостиво, будто зайдут в главную залу и тотчас явятся.

— Сам пойду приглашу… Войто, ты куда собрался?

— С вами, господин. Сами сказали, будто порученцем я у вас теперь. Вдруг чего поручить нужно будет?

— Дурак. Ладно, пошли.

Вельможный господин Сташув из Альдоя сокрушительным вихрем ворвался в трапезную, одновременно выполнявшую роль и тронной, после чего неприлично раскрыл рот и отшатнулся к дверям.

Богатый стол был едва тронут. Похоже, госпожа и двое ее сопровождающих лишь чуточку откушали пирога да, судя по нечистым ложкам, едва похлебали лукового супу с кабаньим мясом. Еще виден пустой жбан из-под пива.

Благородная владычица Кернодо и, если судить по писаному бритунийскому закону, герцогиня Райдора, устроилась между двумя мужчинами прямиком на полу, возле очага, в обнимку с обоими. Постелили на солому плащ, укрылись другим, и запросто заснули, не соизволив проследовать в комнаты, где имелись постели, пушистые медвежьи и волчьи шкуры, тазики с ледяной водой для освежения лица и пучки сушеной полыни, притащенные исполнительным Войто.

— Видать, господа устали, — подал голос мальчишка. — Не тревожить бы их, а, господин каштелян?

— Помолчи, — ошарашено проговорил достойный Сташув. — Надо же, и не потрапезнйча-ли всласть! И дружину не посмотрели! Кушанья же остыли, завтра с утра разогревать — невкусно будет. Войто?

— Поручения прикажете выполнять?

— Умолкни, болван. Значит… — судя по хмурому лицу Сташува, управитель принимал тяжелое, но необходимое решение. — Зовешь сюда десятников с подмогой. Пускай стол почистят. То есть всю готовую трапезу заберут в казармы. Дружине тоже побаловаться нужно. И чтоб тихо у меня! Госпожу не разбудить! Понял?

— Угу, — кивнул Войто. — А мне можно чего забрать? Уж больно крольчатина соблазнительная…

— Забирай, — огорченно вздохнул каштелян. — Все равно пропадать.

— Ладно. А девкам в портомойню можно отнести?

— Да делайте, что хотите! — со слезами в голосе воскликнул несчастный Сташув, сплюнул в солому, развернулся на каблуке и отправился наверх, в комнату, которую он по-ученому именовал «кабинетом». От душевного расстройства кагателяну остро захотелось хлебнуть эля и завалиться спать.

Если бы Соня, Данкварт и неизвестный никому в Кернодо чужеземец, в действительности происходящий родом с Зингарского Побережья, проснулись, то их глазам предстало бы весьма странное зрелище.

Трое десятников тановой стражи, взявшие в помощники особо доверенных дружинников, собирали с богатого господского стола нанесенную снедь, переправляли ее в мешки или в закопченные котелки, а один из стражей, балансируя на неустойчивой деревянной лестнице, вешал на вбитый в каменную стену штырь зеленое знамя с двумя серебристыми волками и черной бочкой.

Нахальный Войто, окончательно потерявший всякую нравственную ориентацию, с деревенской запасливостью уволок целое блюдо с поджаристыми курями, сунул в неизвестно откуда взявшийся мешок побольше пирогов, прихватил под мышку жбанчик и исчез в полутьме.

Рассвет он встретил на сеновале — сытым и довольным жизнью.

Серебряное блюдо (проснувшийся Войто, едва его увидев, подумал, что драгоценность нужно тотчас вернуть в трапезную, иначе месьор Сташув точно прикажет высечь) было завалено плохо обглоданными косточками, а справа и слева от доблестного стража Каина-Горы почивали две ублаготворенные и улыбающиеся во сне девы с пышными косами.

Обслуга замка давно привыкла не отказывать господам дружинникам, но одно дело — хмурый десятник с колючей бородой, и совсем другое — ретивый молодой лучник с едва проклевывающими усами, который, вдобавок, может хорошенько угостить своих подруг.

Войто был почти счастлив.

— Великие боги, где мы?

Данкварт проснулся первым, потер виски, ибо голова разламывалась, приподнялся на локте и осмотрел помещение. Он сам, Соня и Реп возлежали на толстом слое сухой травы, устлавшей громадную залу. Из-за того, что ночью ерзали, широкий плат под гостями свалялся в кучу войлока, отброшенную потом в сторону. Рей, как обычно, дрых на спине, откинув правую руку и положив под голову кулак левой. Соня свернулась калачиком, забран себе все «одеяло», роль которого играл еще один серый и непритязательный войлочный плащ.