Осиное гнездо - страница 24

  ˗ Приду завтра, ˗ сказал он себе и повернулся к выходу.

  ˗Ты что тут делаешь? ˗ спросил вдруг Дубовой, который возник перед глазами майора как привидение. ˗ Получил указания? и уматывай, время дорого. Надо провести смотр подчиненных, как одеты солдаты, как обувь, не натирают ли портянки ноги в кирзовых сапогах. Надо получить матрацы, одеяла, подушки, в колхозе же ничего этого нет. Немцы...они разрушили наши колхозы, население на работы в Германию угоняли и...и часть из угнанных там и осталась опосля войны. Вот что значит агитация. И это все Геббельс. Ты знаешь, кто такой Геббельс? Кто такой Геббельс, ну-кось, скажи!

  ˗ Гемблюс...это мой солдат, вернее, курсант, латыш, он, кажется, уже выпущен у прошлом годе, ˗ отрапортовал майор на свою голову.

  ˗ Подожди, не уходи, ˗ приказал полковник, открывая дверь своего кабинета. ˗ Вот тебе книга о Великой Отечественной войне! Выучи и сдашь мне экзамен. После того как уберешь картошку в колхозе имени Сталина. А то звездочку ему цепляй...Да ты безграмотный нахлебник, вот кто ты такой. Я доложу командующему о тебе, особенно если плохо уберешь картошку. Все, дуй! Смиррна! Левой, левой, ать˗два, ать˗два!

  Бедный майор пулей выскочил из штаба БВО и только на улице достал чистый платок, чтоб вытереть мокрое лицо и жирную шею. Он все массировал глаза короткими пальцами, ища в них влагу, но глаза оказались сухими, мало того, они способны были сощуриться и сверлить, но сверлить было некого.

  Расстроенный до потери пульса, он направился в казарму и собрал в своем кабинете весь сержантский состав для совещания по поводу белорусской картошки, предназначенной для белорусского военного округа.

   ***

  Курсанты на открытых машинах-грузовиках отправились в колхоз "Пик Коммунизма!", расположенный в ста километрах от Минска. Вчерашние сельские парни в погонах без лычек очутились в своей стихии и были несказанно рады черным полям, в мякоти и тепле, которых прятались знаменитые на весь союз картофельные клубни.

  Они словно ждали нас, иногда выглядывая из земли, сверкая своей светлой кожицей. Стоило пальцем ковырнуть, и земля отдавала клубень, как конфетку в детстве.

   Запахло навозом, таким знакомым и приветливым, что курсанты тут же стали улыбаться и кое-кто даже пытался спеть деревенскую частушку. Нас и Витей Слесаренко поселили в дом к старухе Ксении, в деревянный домик с одной комнатенкой и кухней. Ни матрасов, ни одеял еще не подвезли по той причине, что начальник школы все ходил, хватался за сердце, но бригада врачей заподозрила его в том, что он симулирует, и только выписала ему слабенькое сосудорасширяющее лекарство.

  ˗ Гэто не беда, шо не подвезли. Как-нибудь поместимся втроем: я на кухне, а вы в комнате. Ишшо тепло, дом прогревается и без одеялов можно, ˗ сказала хозяйка, пытаясь угостить нас чаем.

  ˗ Бабушка Ксения, а почему у вас никакой живности нет? ни коровы, ни поросят, ни кур, ни теленка, даже коза не ревет на привязи?

  ˗ Вишь, как, сынок, землю у нас отобрали, оставив только в цветочных горшках, да и времени нет совсем. Скотина требует ухода, а я с утра до ночи в колхозе.

  ˗ Вас колхоз содержит или как?

  ˗ Да как˗то так. А точнее, никак. Больше стараюсь за пазухой притащить и спрятать под окнами поглубже в земле, чтоб перезимовать. Вот и завтра наберу клубней и рассую по карманам, чтоб варить вечером и вас угостить. Хорошо бы пожарить, да не на чем. Свиного жира.... уже и не помню, как он пахнет этот жир. Вся надежда на товарища Сталина, как ен надумает, так мы и будем жить, коль мы все его, ен о нас думаеть, а мы на него молимся, поскольку ен божий человек.

  Бабушка Ксения только помассировала глаза, в них слез не было, словно вопрос, как выжить зимой, ее мало интересовал: как Бог даст, так и будет. Она уже даже смирилась с тем, что если ее засекут, что она с земли, которая ей принадлежит, поскольку ее дед, завоевывал эту землю у помещиков, то ничего страшного не произойдет. В ГУЛАГ за два клубня не посадят, а вот за три посадят, надо просто соблюдать осторожность и не проявлять жадность.