Осиное гнездо - страница 34
− Все, конец нам всем, − произнес капитан трагическим голосом и, еще пуще, уже громко, на всю казарму, зарыдал.
− Товарищ капитан, я принесу вам воды, − сказал я. − Не расстраивайтесь так. Товарищ Сталин все равно не умрет, он бессмертный, как и его учитель Ленин. Ленин живее всех живых, как писал Маяковский. А потом он себя под Лениным чистил, а вы будете чистить себя под Сталиным, пока его труп не сгниет.
− А тебе, откуда это известно? Бу−ууу! Иде вода, дайте воды, а потом начнем молиться, скорбеть. Учтите, ефрейтор, не труп, так нейзя говорить, а солнышко и оно никада не погаснет. И чистить себя под товарищем Сталиным никто из нас недостоин. Бу-у-ууу.
− Да что вы капитан Самошкин, какая молитва? Сталин никогда не молился и его учитель тоже, − зло выпалил старший лейтенант Слободан. − Нам надо изучать произведения великого Сталина, его биографию, запятые, восклицательные знаки в его бессмертных произведениях и его философские труды. Он же доктор всех наук, профессор всех университетов мира. Я все сказал. Как думают остальные?
− Надо молиться, − храбро произнес я. − Товарищ Сталин немного учился в духовной семинарии и там молился. Кроме того, у товарища Сталина, как у гения, высшее образование без среднего: он не закончил семинарию. То ли сам ушел, то ли его поперли.
− Три наряда вне очереди за враждебное слово "поперли", − выкатил глаза старший лейтенант Слободан.
− Наказывать, когда гений лежит и не может встать с кровати самостоятельно негоже, − произнес капитан Самошкин. − Ефрейтор Славский, принесите еще холодной водички. Непроизвольное мочеиспускание гения вызывает у меня жар внутри, и я думаю так: дело труба. Пойдемте, друзья в красный уголок, послушаем, что скажет радиоприемник.
- Так мы в красном уголке, капитан. Что это с вами? - спросил замполит Бородавицын.
- Я доложу в штаб, - произнес Слободан.
- Рази это красный уголок? - спросил Самошкин. - Тогда почему здеся произносятся такие реакционные мысли относительно здоровья нашего ералиссимуса?
Прошло немного времени, всего полчаса и сообщение повторилось. Диагноз все тот же. Диктор сообщил, что коллективы заводов и фабрик, колхозов и совхозов шлют письма и телеграммы с пожеланием скорейшего выздоровления отцу и учителю.
Тут, как из-под земли возник ( просто встал) замполит Бородавицын. Его трагический голос вывел солдат из равновесия:
- Что будет дальше? Возможно, начнутся землетрясения, а если эта катастрофа не минует советский народ, то американский империализм тут же поработит нас. До чего мы дожили! Сколько можно страдать? Недавно войну выиграли, мирную жизнь начали строить и на тебе, опять беда! Пожил бы еще несколько десятков лет наш дорогой, наш любимый вождь, так нет, какая-то сволочь недуг на него наслала. Тут не обошлось без участия ЦРУ. Что с нами будет? Но, товарищи солдаты! поклянемся в верности сталинскому ЦК и министру вооруженных сил! Сплотимся вокруг центрального комитета партии и командира нашей батареи капитана Самошкина.
- И его заместителя по полит части старшего лейтенанта Бородавицына, - добавил я, сидевший в первых рядах.
- Давайте, проголосуем, - предложил замполит.
Проголосовали единогласно.
- А что будем делать дальше? - спросил замполит, хотя ему по должности нельзя было задавать таких вопросов.
- Нам тоже надо послать телеграмму в Кремль товарищу Сталину. Пожелаем ему не мочиться в штаны, и пусть он скорее выздоравливает, и берется за руководство вооруженными силами СССР, - предложил рядовой Пугач.
- Я поддерживаю предложение, - сказал замполит. - Давайте составим текст телеграммы. Пусть он будет коллективным. И подпись поставит каждый из вас.
Наконец, в красный уголок вернулся заплаканный командир батареи капитан Самошкин.
- Знацца, заболел наш великий Сталин! Беда, эх, какая беда на головы советских людей и солдат советской армии. Моментально солнце скрылось за тучи, подул ветер, похолодало и я боюсь, что вскоре может начаться землетрясение. Великий Сталин не только заболел, но он продолжает болеть, несмотря на консилиум врачей, которые лечат его усиленными темпами.