Осколки - страница 26
Мир ими был разлинован,
Словно большая тетрадь.
Птица, вздохнувшая, слово,
Нотой пыталась вписать.
Ширилась неба громадность,
Тенями втекая в тень,
Образов множа абстрактность,
Сливаясь с Душой моей.
Я так люблю тебя, любимый, страстно!
Пока мы вместе, ничего не страшно!
Творец, Прости, что не молю я Рай,
Ты – Милостив, – его Не Забирай!
Куда идём мы?! – Разве в этом суть?!
Не мы, а нас дороги выбирают,
И не дают в пути передохнуть,
За далью дали, как альбом листают.
Мы сложим песнь о пройденных путях,
Вложив в неё тоску об отчем доме,
Что постоянно видится нам в снах,
Чуть выцветшею карточкой в альбоме.
И мамин голос прерывает сны,
Мы вскакиваем – всё вокруг чужое…
И продолжаем путь. Ведь мы должны
Прийти туда, где всё пережитое
Уходит, как вода, в сухой песок,
Во всём, в ничто, бесследно растворяясь…
Мы все придём, когда наступит срок,
Мозаикой в цепь вечности вкрапляясь.
Так нежны розочки в саду,
Среди полыни.
Сквозь астры, льнянку, резеду,
Желтеют дыни.
Краснеют яблоки в траве,
Горя кармином.
И в неба яркой синеве,
Полоской, клином,
Летят, как сотни лет назад,
Летели предки…
А вслед за ними горький взгляд,
Из тесной клетки.
Нам, в иллюзий плену, не узнать, не понять, не увидеть,
Для чего и зачем, сквозь разорванных жизней волну,
И в каком же другом, непонятно-пространственном виде,
Проплывает наш звёздный фантом через тьмы пелену.
Перед нами стена Бытия, созерцаний темница,
В ней прикованы к чувствам, страданием жизни полны…
Искушают нас знаньем, что в каждой пылинке таится,
И пытают сознаньем, что мы распылиться должны.
Я конечно смиряюсь, и всё-таки страшно до боли,
Помнить всех, что ушли, и родных бесконечно терять…
В океане пространств, на Земли обречённом атолле…
И обидно, что так никогда, ни о чём, не узнать.
5-7-5
Сверкание вод,
Бежит ручьями к реке.
Холм песка в устье.
Стаяли снега,
Хранители растений,
Отдав им влагу.
Звёздочка снега,
Слезой упала с ветки.
Цветёт цикламен.
Правнук смеётся
Пчеле на хризантеме.
Последний нектар.
Тикают часы
Капелью каждой зимы,
Меряя время.
Оголяются
Виноградные лозы…
Ты не стареешь …
Водами Небес
Полнятся воды Земли.
Душа и тело.
Распутица там,
Где пути стихийные…
Ты прошла как сон…
Льют ливни. Ветер.
Зреют, цветут лимоны.
Прижмись, согрею…
В шутке доля шутки…
Память, как компьютер, виснет,
Иоттабайтами забита.
Мозг ей файлы, скрытно, чистит,
Выбивая мысль с орбиты,
Снёс в архив слова простые,
И с трудом их поднимает,
Мысли глупые, пустые,
В избранное собирает…
Устарело всё: система,
Антивирус, приложенья,
На столе рабочем тема,
Как чужие отраженья.
На колонках звук садится,
И не пашут драйвера…
Как ни жалко распроститься,
Видно списывать пора…
Прошёл слушок, что Слон разбил посуду…
И сразу разнеслось повсюду,
Мол видели в посудной лавке,
Как он спиной валил прилавки…
Посуду Обезьяна мыла.
Она её частенько била,
Но всюду в лавки приглашалась,
Ведь так умело улыбалась
И говорила: «Это Слон,
Ну до чего ж неловок он…»
А что же Слон?! Что ж правды не трубил?!
Он по себе других судил
И верил в обезьяньи прибаутки,
Что здесь не оговор, а просто шутки.
Нас часто забавляют обезьяны,
И забываем мы про их изъяны.
Мистер Тай и миссис Тая
По бульвару шли, гуляя,
Выскочил огромный дог,
Таю он лизнул сапог.
Мистер Тай сказал: «Однако,
Что за странная собака,
Не воспитана притом,
Я ж с ней вовсе не знаком».
Следом дама появилась
И улыбкой засветилась:
«Тай, привет! Привет, родной!
Познакомь меня с сестрой…»
Мистер Тай в миг онемел,
Провалиться б он хотел…
Но сказала миссис Тая:
«Очень рада, дорогая,
На бульваре встретить Вас,
В этот предвечерний час.
Что ж ты, «дорогой», молчишь?!
Неприлична эта тишь!»
И к сопернице, опять:
«Что ж, могу себя назвать,
Не сестра я никакая, –
И протягивает руку, – миссис Тая».
Что же было там потом?! –
Сами думайте о том,
Сочиняйте мирный тур, или драку…
Но измену замутив,
Чтоб был в жизни позитив,
Не ласкайте у любовниц собаку.
Так что же делал Слон в посудной лавке?! –
Смотрел как мышь мышонку чистит лапки.
Мышонок очень резвый был
И всю посуду там побил.
Но мыши подняли вопёж:
«Дитя невинное не трожь,
Он с детства ненавидел плошки,
Поскольку с них питались кошки,