Осоковая низина - страница 11

Убирая гостиную и сметая пыль, Алиса всегда поднимала крышку рояля и белой тряпкой вытирала клавиши. Порою дотронется тихонько до одной и, затаив дыхание, прислушается к тающему звуку, а однажды, когда дома никого не было, она так же, как хозяйка, уселась на вращающийся табурет и одним пальцем пыталась сыграть простую мелодию. Успех так увлек ее, что она не услышала, как отворилась дверь.

— Вилма не любит, когда трогают ее рояль.

То была старая хозяйка. Она сурово взглянула на Алису и обождала, пока та не закроет крышку и не покинет комнату.

Дома Эрнестина спросила:

— Ты не заболела?

— Нет, — ответила Алиса.

Она не могла ни солгать, ни сказать правду. Жалованье госпожа Ренге обещала платить в последний день месяца и свое обещание выполнила.

— Получите, вы это честно заработали! — благосклонно сказала она и протянула деньги.

Алиса поблагодарила и сунула их в карман фартука. Убирая коридор, вытерла руки и пересчитала деньги. В сущности и считать-то нечего было: за три недели — триста рублей. Алиса остолбенела. Проработала одиннадцать дней и надеялась получить, по крайней мере, тысячу. Это была бы третья часть того, что необходимо на новое зимнее пальто. Алиса горлом почувствовала стук сердца.

Управившись с заданной работой, она набралась храбрости и постучала в дверь хозяйкиной комнаты.

— Да!

Госпожа Ренге писала на розовой бумаге письмо. Прикрыв его ладонью, она не без раздражения спросила:

— Что вам нужно?

— Простите, пожалуйста, что помешала, но…

— Что такое?

— Тут все за три недели?

Алиса мяла в руке деньги.

— А сколько же вы хотели?

— Мне казалось, что по сто рублей за день.

Хозяйка рассмеялась.

— Бедное дитя, какая вы все же наивная! Хотите, чтобы мы вас кормили, и еще требуете такие деньги! Один фунт масла стоит восемьдесят рублей!

Алиса лишилась дара речи. Она потупилась и вышла.

Никогда ей еще не было так стыдно за себя.

Эрнестина пошла к Ренге и сказала, что за такое маленькое вознаграждение ее дочь работать не будет.

— Ведь она сама согласилась, — удивилась хозяйка.

— Она вас не поняла.

— Мы не виноваты, что она плохо родной язык знает. Кроме того, она мальчика ничему не научила.

— Вы давали ей другую работу.

— Мы?

— А кто же?

— Она хотела угодить моей маме. Характера у девушки нет. Это я поняла сразу. По линии руки увидела, это уж на всю жизнь. Очень сожалеем, что получилось такое недоразумение.

Алиса опять должна была искать работу.

Как раз в это время все больше стал сдавать Криш.

Он спал теперь у Гертруды на кухне. Утром, поднявшись с постели, забирался в угол, чтобы никому не мешать, и сидел там до вечера. Он вдруг так ослабел, что не мог даже спуститься на двор. Затем начал жаловаться на боли. Сидел, согнувшись, положив руку на живот, и раскачивался взад и вперед.

— Надо позвать врача, — сказала Эрнестина.

— Позвать можно, — согласилась Гертруда, — но все и так понятно: мочевой пузырь.

— Не надо врача, — отозвался Криш.

Гертруда послала Алису на Александровский рынок за толокнянкой, сделала настой и дала Кришу. Но ему не полегчало. Однажды утром он уже не мог встать с постели.

— Дедуня, тебе очень больно? — спросила Алиса, присев на край кровати.

— Больно.

— Может быть, пройдет.

— Не пройдет; когда умирать пора, не проходит.

Криш сказал это совсем спокойно, но Алиса вздрогнула.

Боль все усиливалась, и Криш стонал, особенно по ночам. Гертруда не переносила его стонов и оставалась чаще у Нелды и Курситисов, чем у себя на квартире. Алисе становилось страшно, что дедушка лежит один и мучается. В любую минуту может настать его последний час, и дед скончается в одиночестве, всеми покинутый. Алиса брала книгу и шла к нему. Она пыталась читать вслух, надеясь, что хоть немного отвлечет деда. Но Криш не слушал. Правда, с внучкой ему было все-таки лучше, и Алиса оставалась у дедушки на ночь.

Однажды Криш протянул высохшую руку, словно хотел погладить Алису по голове, но рука тут же упала обратно на одеяло.

— Я никогда тебя не видел, Алиса, — сказал он почти шепотом.

— Нет, дедуня, ты видел.

— Ты тогда еще маленькая была. Большую я тебя не видел.

Криш начал бредить.

— Держите! Это он убил! — вдруг закричал дедушка и хотел сесть.