Осторожно — пума! - страница 2

На долю группы студентов третьего и четвертого курсов Московского университета выпало Забайкалье. Конечно, в первую очередь возникла мысль: а что нам известно о Забайкалье? Большую Советскую Энциклопедию, которой так успешно пользуются сейчас студенты, тогда еще только начинали издавать, и том на букву «З» в библиотеки не поступал. Нашли мы две книги — В. А. Обручева «Селенгинская Даурия» и Л. И. Прасолова «Южное Забайкалье» (почвенный очерк). Но как мы ни перекапывали каталоги библиотек, ни о растительности, ни о животном мире, ни о климате, ни тем более о современной экономике ничего не выяснили. В конце концов нам стало казаться, что наше отечественное Забайкалье — страна еще не открытая. Нам даже в голову не приходило обратиться, как сейчас узаконено во всех вузах, за консультацией к нашим профессорам, из которых только Н. Н. Баранский бывал в Сибири в первое десятилетие нашего века, и то не по географическим, а по революционным делам.

Мы занялись самодеятельностью. В ожидании отъезда было решено ознакомиться с флорой и фауной Забайкалья через ботанический и зоологический сады. Вы думаете, эта затея достигла цели? Ничего подобного! В Ботаническом саду Московского университета на Первой Мещанской под стеклом оранжереи зеленели пальмы, бананы, магнолии, диковинные цветы наполняли ее запахами Африки и Южной Америки, Западной Европы и Австралии — и ни одного растения из Забайкалья, даже тривиальной даурской лиственницы в саду не было. Сибирь была страной трудной, почти неосвоенной и малоисследованной.

Не лучше было и в зоологическом саду. Кого только нет в нашем зоопарке! Львы из Сахары, обезьяны с Амазонки, страусы эму из австралийской саванны, попугаи Малайских островов, питоны Индии, крокодилы Нила. Среди множества иностранцев лишь наш добродушный сибирский медведь слонялся из угла в угол по клетке да какой-то облезлый камышовый кот считался забайкальским, хотя в Забайкалье камышовые коты практически вывелись и этот реликт сохранился только здесь.

Однако не пропадать же пятидесятипроцентным студенческим билетам! Мы разбрелись по зоосаду. После наиболее захватывающего зрелища клетки с мартышками, с их на первый взгляд непоследовательными действиями мое внимание привлекли хищники. В одной из клеток сидели две крайне недовольные пумы. Возможно, проходила семейная ссора или они, как на некоторых зимовках разнохарактерные люди, видя постоянно только одни знакомые лица, осточертели друг другу.

Конечно, не нужно объяснять просвещенному читателю, что пума — это огромного размера кошка коричневого или черного цвета, раз в пятнадцать — двадцать больше нашей домашней. Ее тело поставлено на высокие ноги и снабжено предлинным хвостом. Обитает она исключительно в Америке, особенно в горах и по опушкам тропических лесов, а на другие континенты добровольно не появлялась и никогда там не жила.

Представшие моим глазам пумы были в отвратительнейшем настроении. Стремясь как можно дальше держаться одна от другой, кошки нервно шагали от угла к углу. Одна терлась о доски глухой задней стенки, а другая — о прутья передней решетки. Они расходились в противоположные стороны, резко поворачиваясь в углах, а когда сближались, как по команде выпускали громадные когти, стуча ими по железной обивке углов клетки, поднимали шерсть на загривке, поворачивали морды, угрожающе скалили зубы, рычали, а зверские глаза метали друг в друга зеленые искры. Их хвосты в это время молотили стенки клетки, тщетно стараясь выломать их. Никогда после мне не приходилось видеть большей свирепости ни у одного зверя. Встретишь такую кошечку в ее родных американских горах — и пропал…

Как обычно, неудачи, как и обязанности, выполнения которых не требуют, быстро забываются. В пути забылись и попытки познакомиться с Забайкальем, не выезжая из Москвы. И вот перед нами село Никольское у подножия Заганского хребта. Бородач забайкалец, привезший нас с железнодорожной станции Петровск-Забайкальский, с чувством глубокого уважения к делу доложил начальнику геодезической партии, показывая на нас кнутом: «Вот, паря, однако привез тебе людей — не то фотографы, не то мотографы, язви их».