Осторожно, в джунглях засада! - страница 19

Хизекайя Уба склонился над камнем, припомнив какой-то страшный миг из той трагедии. Потом повернулся лицом к крутому склону Ивы:

— Первым выстрелил английский офицер. К моим ногам рухнул Озоани — мой друг, отец четырех детей.

Время распалось на секунды. Залп. Стоны. Оцепенение прошло. Сколько надо солдатам секунд, чтобы перезарядить винтовки? Куда броситься — на трехметровую стену или с обрыва, в Иву? Новый поток свинца. Каменная дробь, брызги щепы. И уже потом — кровь. Три минуты свинца, три минуты… Из двухсот горняков восемьдесят остались лежать у входа в шахту. 21 человек больше уже не поднялся с земли. Голубая Ива стала бурой.

— Скажите, в России бывало такое? — спрашивает Бенсон Эмека. Он теперь профсоюзный вожак рабочих Энугу.

— Да, Бенсон. У нас есть река Лена, где много лет назад так же расстреляли рабочих рудников. И хозяевами там были английские фабриканты.

Экеово переводит ответ. Шахтеры обступают нас, жадно расспрашивают о ленском расстреле, о революции, о нашей стране. Ведь здесь, на Иве, они никогда не встречали советских людей.

Бенсон рассказывает:

— Залпы карателей пробудили всю Нигерию. Через три дня после расстрела в долине Ивы произошли столкновения с полицией в городе Оверри. Еще через день демонстранты в Аба забросали камнями помещения английских фирм, и войска дважды стреляли по африканцам. Тринадцать раз открывали огонь по манифестантам жандармы Порт-Харкорта. А 26 ноября войска разогнали собравшихся рабочих в Ониче и Калабаре. Грандиозный митинг в Лагосе, всеобщая стачка транспортных рабочих, забастовка 45 тысяч рабочих оловянных рудников… Это было восстание народа против британского владычества.

…Навстречу нам шел состав, груженный углем. Вдруг паровоз затормозил. Вагонетки, перестукиваясь и скрежеща, остановились. Припудренный угольной пылью и оттого казавшийся особенно черным, машинист высунулся по пояс наружу, взглянул на часы и застыл.

Все мои спутники тоже застыли с шахтерскими касками в руках. Было пять часов дня. Каждый год 19 ноября в это время замирает Энугу. Три минуты молчания. В память о тех, кто остался здесь со свинцом в груди. И тех, кто отдал жизнь в других городах, в других селах Нигерии. В честь героических борцов за свободу Африки.

Минуты, отлитые из свинца. Минуты скорби и клятвы в верности. Много лет эти ежегодные три минуты отмечались тайком. И только теперь по призыву профсоюзов Нигерии трудящиеся открыто чтят память жертв колониализма. Когда мы стояли в долине Ивы, замерли локомотивы и суда, станки и автобусы по всей стране.

Еще не сооружен памятник горнякам Ивы. Шахтеры Нигерии только начали сбор средств. Скоро здесь, в долине, где рождалась будущая независимость нигерийского народа, появится монумент свободы.

Я хочу рассказать о чудесном, мечтательном племени африканских мальчишек. Как ни отличаются друг от друга Конго, Нил и Нигер, ребята повсюду одинаковы. В Кении, в городке Томсон-фоллз, что на самом экваторе, я познакомился с братьями Мурумби. Два юрких, улыбчивых человечка — Филип и Джозеф — сразу похвастались: «А наш отец — главный на электростанции». И потащили меня вниз, в каньон, где маленькая речушка образовала великолепный водопад Томсон-фоллз, давший городку имя и туристов.

Перепрыгивая через камни-ступени, мы домчались до деревянного сарая. Это и была электростанция, питавшая током одно-единственное здание местной гостиницы. Отец Филипа и Джозефа — неграмотный механик-самоучка — был единственным рабочим на этой «электростанции». Он ласково потрепал головки сыновей и сказал мне: «Они увидят здесь когда-нибудь настоящую гидростанцию».

И вспомнилась мне встреча на другой реке, в другой стране, с другим мальчишкой.

…Кину — так называют на Нигере пирогу — скользила против течения. Вот она поравнялась с паромом, и мы увидели женщину с ребенком на коленях. Он приник к материнской груди, а африканка осторожно, плавно перебрасывала остроконечное весло, вонзая его в упругую зеленоватую воду.

Паром вышел на середину реки. На западном, оставленном нами берегу мерцающими, переливающимися угольками угасал костер заката. А на востоке небо еще пылало, одно за другим занимались вечерним пожаром облака.