Остров лебедей - страница 13

— Наш мальчик…

Отец поднимается, не говоря ни слова, включает телевизор, затем падает в кресло. Кресло трещит.

— Ну, знаешь ли! — говорит мать.

— Оставьте меня в покое! Незачем мне игру портить!

Но игра давно уже испорчена. Отец просто так смотрит на экран, и если спросить его — он даже не знает, какая команда сейчас в атаке.

— Герман, ты же отец… — говорит мать.

Отец сидит не шелохнувшись. Молчит.

— Стефан сам пришел. Сам все сказал…

— А мне — что, радоваться прикажешь? — Отец даже руки развел. — Так, что ли?

Не удержавшись, мать улыбается. Хотя дело серьезное, она улыбается и говорит:

— Понимаешь ли, видишь ли…

— Ничего я не вижу! — взрывается отец. — А если и вижу, то стоит передо мной глупый парень, глупей некуда.

Понедельник начался как все дни прошедшей недели: завтрак, лифт, и через мост — в школу.

Отец уже ушел, он в утренней смене, мать собирается уходить с Сабиной. Стефан спрашивает:

— Отец еще что-нибудь говорил?

— Нет, ничего. — Мать смотрит на него. Глаза большие, темные.

— Совсем ничего?

— Совсем ничего. Ни слова. А ты-то, ты о чем вчера думал?

— Я? — переспрашивает Стефан и долго молчит, должно быть обдумывая ответ, и вдруг чувствует, что мать кладет ему руку на голову.

— Ладно уж, — говорит она. — Все равно нам сейчас некогда. До вечера.

Хлопает дверь, щелкает замок — нет уже ни матери, ни Сабины, только слабый запах духов. Стефану он приятен. Еще слышны шаги на площадке. Но вот и они затихли…

Стефан выпил молоко — прямо из кастрюли, еще горячее, съел ломоть белого хлеба, ложку джема и включил радио на полную мощность. Нормально!

На улице уже полно ребятишек. Малыши важничают, те, что постарше, шагают с ленцой — это девятый и десятый класс. Девчонки с подведенными глазами, парни ржут. Один курит, двое дожидаются, когда даст затянуться.

Стефан идет один, но недолго. Кто-то торопливо его нагоняет. Наверняка Губерт.

— Эй! — окликает он его. — У меня — порядок! Никто ничего не заметил.

Лицо у Губерта веселое, а Стефану совсем не весело:

— Чего ты кричишь? Ну чего?

— Я и не кричу совсем.

— Еще как кричишь! Зря ты боялся.

— Это ты прав, — говорит Губерт, и мягкий свет его ласковых глаз сразу гаснет.

Они идут по направлению к главной улице, мимо старых домов с обсыпавшейся штукатуркой, со следами пуль и осколков. Один дом в лесах. Наверху стоят двое рабочих с мастерками в руках.

— Мне повезло, — говорит Губерт. — Телевизор помог.

— Футбол, что ли? — спрашивает Стефан. — Знаю, знаю.

— Ничего не футбол.

— Не футбол?

— Нет, — говорит Губерт. — По второй программе футбола не было. Мои старики футбол не смотрят.

Оба идут рядом, довольно быстро, и вдруг Губерт спрашивает:

— В школе уже кто-нибудь знает?

— Не меньше двадцати человек, — отвечает Стефан, — а то и тридцать. Все, кто вчера там был. И Краузе — тоже.

— Парис-то? По-настоящему он не знает. Никто по-настоящему не знает.

«Никто? — думает Стефан. — Отец знает, и мать — вот уже двое. Все совсем не так, как считает Губерт».

Не успели они зайти в класс — они занимаются на самом верху, окна выходят во двор, — как поступает первое сообщение. Делает его Парис Краузе. Он вчера видел, как подъехали пожарные машины, как по лестнице бежала вода. А на площадке девятого этажа она бурлила, точно в аквариуме…

— А потом, — горячится Парис Краузе, — прибежал кто-то длинный-длинный, ноги тонкие, как у цапли, в одних трусах. Будто чокнутый он прыгал по воде, все хотел к гидранту подскочить. А как попал под струю — к самой стенке отлетел. Твой старик это был! — выкрикнул Краузе и вытянутой рукой показал на Стефана.

Стефан стоит в сторонке, за его спиной — Губерт, и оба делают вид, как будто услыхали необыкновенную новость.

Стефан даже улыбается. На самом-то деле его зло берет, больше всего ему хочется швырнуть портфель в Краузе, по башке ему дать, но он только улыбается. Улыбается и Губерт.

— Вы-то опоздали, — продолжает Краузе, — пришли, когда все уже кончилось. Я вам махал, вы что — не видели? Я вовсю старался.

— Не очень-то старался, — сказал Стефан, садясь на свое место.

Мальчишки сидят отдельно — в крайнем ряду вдоль окон, всего их пока пять. Девочек уже девять, они занимают средний ряд, и средний ряд выглядит веселей.