Остров лебедей - страница 7

— Не пойду я домой, — говорит он.

Стефан смотрит на него.

— Никто ж не знает. Я да ты. Ты что думаешь, я тебя выдам? Правда думаешь? Ничего я никому не скажу. — Стефан поднимает руку и держит ее прямо перед Губертом. — Никогда, никому, понял?!

— Ты мне друг, значит.

— Друг, — говорит Стефан. — Можешь спокойно домой идти.

Снова оба смотрят каждый в свое окно, видят толпу перед домом, видят, как суетятся пожарные.

Как же Губерт теперь домой пойдет?

Все на нем мокрое, холодное, волосы спутаны, весь трясется от страха…

— Не могу я сейчас домой, — говорит он, — мокрое на мне все.

— Но здесь нам тоже оставаться нельзя. Ты правда околеешь от холода.

Губерт стоит и думает, как оно будет, если он вправду умрет… Все будут плакать…

— Слушай, — говорит Стефан. — Надо уходить отсюда. Может, на почту зайдем, там всегда тепло. Или в кино, туда, где кассы.

Губерт молчит, будто глухой. А пожарники там за окном уже скатали шланги. Зеваки постепенно расходятся, большинство идут в дом, но дети остались, дюжина — не больше. Однако постепенно набегают еще.

— Чего им там надо? — говорит Губерт. — Чего они там не видели? — Вообще-то ему страшно, и злится он, и больше всего злится оттого, что не может пойти и сказать: «Это все я виноват! И насчет воды и пожарников, я, Губерт Химмельбах!» Нет, не видать ему славы, он навсегда останется неизвестным героем. И холодно ему ужасно, а Стефан все предлагает и предлагает:

— Давай в школу, где вход в столовую…

— Тоже выдумал — в школу! В воскресенье, когда все закрыто. Да и вообще. Разве после всего пойдешь в школу? Что ты, чокнутый, что ли?

Но Стефан не унимается. Вдруг он громко выкрикивает:

— Губерт, нашел! Мы спасены! Скорее вниз, в сушилку!

— Что ж мне, там сразу и признаваться, да?

— А мы войдем тихо-спокойно, никто не обратит внимания. Давай пошли!

Стефан уже выскочил на лестницу, ни минуты не ждет, громко стуча, спускается, и Губерту страшно — если он не пойдет за Стефаном, он останется совсем один.

— Погоди! — кричит он вслед и сам пускается бежать. Лестница гремит, перила качаются, через подворотню Губерт выскакивает на стройплощадку. Там его ждет Стефан. — Теперь — спокойно! — говорит Губерт, и они неторопливо пересекают стройплощадку, а когда видят, что никто на них не обращает внимания, пускаются бежать прямо к пожарным машинам. А там детишки уже в салки гоняют, а ребята постарше силу друг другу показывают.

Не добежав, Стефан вдруг останавливается.

— Видишь, — говорит он. — Ничего там уже нет. Значит, немного набежало.

Какой-то мальчишка, должно быть узнав их, машет им. Оказывается, это Парис Краузе, в одном с ними классе учится. Волосы у него рыжие, шея длиннющая. Парис Краузе машет и машет.

Стефан и Губерт отвечают: видим, видим тебя!

— Бежим отсюда, — говорит Губерт.

Из толпы ребятишек еще кто-то машет им, а теперь и бежит к ним.

— Твоя сестренка! — кричит Губерт и убегает.

Стефан делает несколько шагов навстречу Сабине, издали велит ей остановиться, подходит и спрашивает:

— Что там случилось? Чего это пожарники приехали?

— Водички очень много. Папочка закрутил водичку.

— Папочка? — переспрашивает Стефан, хотя никогда отца папочкой не называет.

— В трусиках, — пищит Сабина, прижимая ладошку к губам — вот, мол, как весело! Но Стефану почему-то совсем не весело. Он говорит:

— Мокро там везде?

— Брррр! Мокренько-мокренько!

— Правда? — Стефан чуть улыбается и спрашивает: — Он очень сердился?

— Все сердитые.

— Почему это?

— Воду кто-то открутил. Потому.

Они смотрят на пожарные машины, туда, где играют дети. Из толпы снова выскочил Парис Краузе и снова машет им.

— Чего ему надо? — возмущается Стефан. — Пожарных мне и отсюда видно. Скажи ему — мне некогда.

Сабина скачет обратно, ей уже давно хотелось убежать. А Стефан знаками объясняет Краузе, что нет у него времени, и убегает к северной стене высотного дома, туда, где вход на лестницу. Там его ждет Губерт.

— Я думал, ты меня тут заморозить хочешь, — говорит он.

Дверь еще не заперта. Они поднимаются на первый этаж — сразу над цокольным, там никто не живет, квартир нет, только стоит всякая аппаратура. Тепло и сухо. Несколько голых лампочек. Стефан говорит: