Остров вечного лета - страница 40

Покидаем фабрику и снова едем по гевейным лесосадам среди серебристо-розового света, под сенью косо ветвящихся трезубцев и ижиц. Лес прощается с нами воздев к небу все ветви, словно ему скомандовали: «Руки вверх!»

В подлеске какие-то кусты. Впрочем, ведь это не лес, а плантация. Значит, и кусты тут посажены. Нам говорят, что это деревца какао. Гевейный лесосад с подлеском из какао?

Остановиться, рассмотреть, сфотографировать? Нем мы уже рискуем еще куда-то опоздать и не удостаиваем какао остановкой. Что ж, хорошо, что мы хоты мельком видели, как оно растет.

Все чаще встречаются нагие гнейсовые купола — невольно вспоминаются скальные «бараньи лбы» Карелии. Там виновником их сглаживания был великий ледник. Цейлон же выравнивали реки, струи дождя, волны морского прибоя… А в остальном строение недр этого острова действительно сходно с Карелией. Это древнейшие на земле (докембрийского возраста) гнейсы, местами прорванные породами, похожими на граниты Участки особенно плотных и стойких пород уцелели в ходе повсеместного выравнивания и торчат в виде, отдельных пригорков и увалов. Впрочем, возможно, что некоторые из них испытали и новейшие тектонические поднятия. Ведь в сравнительно недавнее геологически время древние равнины Цейлона были взломаны, покороблены, а в районе нагорья подняты и на гораздо большие высоты.

Лес расступается, и нашему взгляду открываются бархатно-зеленые склоны низких гор, покрытые сплошь, до самых гребней, невысокими кустиками чайного «дерева». Так вот каков знаменитый чайный ландшафт горного Цейлона!

Чайные плантации заняли собой всё: все склоны и гребни до самого горизонта. Как же так? Ведь именно здесь, на юго-западных наиболее увлажненных склонах нагорья, если судить по литературе, должны были бы красоваться величавые влажнотропические леса? Леса с лианами и эпифитами, исполины-деревья с вертикальными досковидными корнями, леса, отличающиеся невероятной сложностью и многоярусностью растительного покрова, леса, кишащие змеями и обезьянами, пиявками и леопардами…

О них писали и немецкие путешественники Геккель и Гюнтер, и русские Краснов и Клинген, Липский и Пуранов. Правда, эти же авторы, начиная с 70-х годов прошлого века, сообщали о чудовищных размерах уничтожения влажнотропических дебрей Цейлона. Его учинили алчные плантаторы, расчищая все новые площади для насаждения кофейного дерева, а потом и чайного куста. Но трудно было поверить, читая это, что леса введены сплошь на таких огромных пространствах.

Еще Минаев и Геккель, цейлоноведы прошлого века, изрисовали страшные картины того, как велось это уничтожение лесов.

Влажнотропический лес. Казалось мая стихия. Как можно было с ней подчинить ее своей воле?

У подножия длинного склона плантатор выстраивал длинную цепь лесорубов. Они углублялись в джунгли по всему фронту горного склона и подрубали каждое дерево примерно до половины его толщины, то есть не валя его наземь. Выше, выше пробирались тамильские лесорубы. Топоры помогали им прорубаться сквозь плети колючих лиан, бороться с самым длинным растением в мире — «лазающей пальмой» ротангом, с ее злыми шипами.

Когда весь склон на добрую тысячу метров высоты был пройден, вся армия лесорубов, выбравшаяся на гребень, дорубала стволы самых верхних деревьев и… валила их кронами вниз по склону.

Раздавался подобный артиллерийскому грохот, и по всему подрубленному лесу прокатывалась чудовищная зеленая лавина «лесопада». Верхние великаны, падая валили собой подрубленные нижние, трещали ломающиеся стволы, хрустели ветви, рвались тенета лиан в панике метались и гибли застигнутые врасплох обезьяны.

Проходили считанные минуты, и богатырский лес огромного горного склона лежал поверженный у ног победителей.

Такого рода рубку старались приурочить к единственному в году мало-мальски сухому сезону юго-запада: январю-февралю. Поваленный лес слегка подсыхал и до начала весенних экваториальных дождей его торопились сжечь, чтобы уже в ближайшее лето, раскорчевав несгоревшие пни, тамильские батраки могли подготовить землю под плантации.